Рихард двигался по следам «слизня» уже не без малого двадцать минут и преодолел достаточно длинное расстояние, что в сочетании с почти непроходимыми джунглями, а вскоре сменившимися ими топями способствовало быстрому изматыванию организма молодого человека. У студента появилась отдышка, ноги ныли от усталости и переставали слушаться, изредка подкашиваясь. Оказалось, что «слизень» вопреки ожиданиям Полозкова двигался очень даже быстро: изредка залезая на толстые стволы гибилт, чтобы обойти тот или иной труднопроходимый участок с зарослями, он ловко перемещался по толстым веткам деревьев, оставляя на них внушительных размеров светящийся след салатового оттенка. Огромным удивлением для Рихарда стало то, когда он увидел, как «слизень» стремительно и очень легко преодолевает топь, прыгая с камня на камень. «Беспозвоночная тварь умеет прыгать! – усмехнулся студент и добавил: — Да это же не слизень, а попрыгунчик какой-то…». Но настоящим шоком стала картина передвижения твари по водной глади: столь же быстро и легко, словно водомерка. И что самое интересное – существо даже не проявляло давления на водную пленку, как будто она была настолько плотной, что моглы выдержать огромный вес – судя по габаритам существа Полозков, дал бы ему килограмм тридцать, если не больше. Удивлениям студента не было предела и тогда, когда безобидное с виду существо, оголив длинный ряд жевательных зубов, схватило с дерева большую черную личинку и проглотило. «Видимо, не такой уж этот «слизень» и вегетарианец, — думал Рихарл. — Может быть, он не съел меня только потому, что я не подхожу по габаритам, или просто человечина вроде меня не входит в его рацион? Хм… пока что…». Полозков улыбнулся, хоть ему и было не по себе от увиденного. Он и подумать не могу, что у существа, состоящего почти на сто процентов из странной светящейся жидкости, могут быть зубы. «А чего, собственно, я ожидал? – спросил сам себя студент. – Это ведь чужая планета, и искать здесь что-то привычное было бы глупо. Разве что, только эти надоедливые папоротники… Ну почему, куда ни плюнь, на какую планету ни полети, везде найдутся эти… папоротники?!».
Полозков в очередной раз притоптал ногой кустарник и случайно вступил в грязь. Но это его уже давно перестало волновать, ведь штаны он и так намочили до коленей, пытаясь преодолеть заболоченные места. Тем временем «слизень» отдалился на приличное расстояние – Рихард просто не успевал вслед за существом.
— А может это не ошейник вовсе, – словил себя на мысли студент, — и поэтому не стоило переть Бог знает куда – прямиком вглубь джунглей? Наверное, нужно было остаться с Аррагом и Зозой… Хотя, нет! Я ведь видел у «слизня» на ошейнике железные застежки – такое только разумное существо сделать сможет. Выходит, хозяин все-таки должен найтись.
Салатовый след «слизня» медленно угасал и перевоплощался в коричневую, ничем непримечательную, помимо ужасной вони, липкую жижу. Рихарду приходилось буквально наугад продвигаться вперед, полагаясь лишь на обоняние, ведь «слизень» скрылся за насыпью, и о дальнейшей его маршруте стало неизвестно.
Когда последние салатовые следы погасли, Рихард, было, отчаялся, но, свернув за земляную насыпь, сплошь заросшую светящимися ядовитыми растениями, обрадовался как ребенок. Прямо впереди он увидел несколько светящихся зеленых точек. Подойдя поближе, студент рассмотрел еще пять слизней, гуляющих по круглому вольеру – обнесенному сучками и глиной кругу. Шестой «слизень», который так долго вел Полозкова через джунгли, зашел в вольер через автоматически открывшуюся, если так можно назвать ее в слаборазвитом мире, калитку, и оказался посреди своих сородичей. Подойдя ко второму «слизню», «проводник» студента прижался к нему – к ней! – телом и скрестил глаза на длинных шейках с глазами второй «слизнихи».
«И тут романтика…» — подумал Рихард и ухмыльнулся.
Рядом с вольерами расположилась построенная из веток и камней халабуда  в виде усеченного конуса. При вершине было отверстие, из которого медленно струился слабый серый дымок, рассеивающийся в кромешной тьме где-то на высоте двадцати метров – у нижних веток гибилт, куда не доходил ни свет огня внутри постройки, ни свет трех лун из-за густой листвы и прутьев деревьев.
С правой стороны халабуды Рихард увидел отверстие, ведущее внутрь постройки. Подойдя ко входу, студент заглянул в широкую щель: прямой коридор, сплошь облепленный ветвями и растениями, посередине круглой комнаты горел костер, постреливая искрами, с левой стороны стоял стол с наполненными чем-то сосудами, а справа…
От увиденного у студента захватило дух: к стене под углом было привязано обезглавленное человеческое тело! Полностью обнаженное мужское туловище! На груди были резаные раны, составляющие между собой один большой узор в виде странного символа, так похожего на знак бесконечности, только с прямыми углами. Где-то этот символ Рихард уже видел – он чувствовал это, – но вот, только, где именно? Студент напряг память, и тут его будто осенило, а точнее обожгло, — болтающийся на шее амулет, который он, сам не зная зачем, украл у вожака глимейцев, нагрелся до такой температуры, что парень прикрикнул от боли. Он сдернул амулет и взял его за цепочку. Квадратный камень задергался в воздухе, а сам узор бесконечности издавал красное, жгучее свечение, будто возникающее внутри. Именно такой символ, как на квадратном амулете, он увидел на теле обезглавленного мужчины.
— Черт! – испуганно вскрикнул Рихард. Он понял, что пора сматываться, и что он совершил ужасную ошибку, придя сюда.
Студент развернулся и, уже было, хотел сорваться с места и помчаться прочь от этого проклятого места, но прямо в двух метрах от него застыл образ женщины. Она была облачена в грязные, местами порванные лохмотья, какие почти сливались с цветом ее зеленой кожи, черные длинные волосы были взъерошены, в них то и дело виднелись кусочки веток и листва, а около уха – желтый светящийся  цветок. На лице виднелись всяческие уродливые шрамы и кровоподтеки. Черные, словно бездна космической дыры глаза без зрачков будто бы гипнотизировали. Это странное существо чем-то напоминало ведьму из фильмов ужасов, вот только в этот момент ужас превратился в реальность.
Крик застрял в горле студента комом, ноги и руки не подчинялись и продолжили, будто впившись в землю огромными клиньями, стоять на месте. Через несколько мгновений – то ли страх сделал свое дело, то ли еще что-то – панический рев вырвался из уст студента, беря свое начало, казалось, в самих легких, и уходя глубоко в лес протяжным эхом.
Ведьма за мгновение сократила расстояние до Рихарда и схватила его за голову костлявыми пальцами. Она поднесла свои губы к губам студента и, открыв широко свой рот, что аж хрустнули хрящи, стала выдыхать ядовитый зеленый газ прямо в рот студента, чей крик от этого через секунду сменился хрипом, а вскоре и вовсе стих. Глаза Полозкова закатились под верхние веки, дыхание стало медленным, как и биение сердца, на шее вспухли веки. Воцарилась кромешная тьма и чувство бесконечного парения.
***
Рихард очнулся от жуткой боли, пронзившей лицо. Он открыл глаза и увидел прямо перед собой уродливую ведьму. Ее черные глаза гипнотизировали и будто заглядывали глубоко в душу, отвего у студента участилось сердцебиение и дыхание стало неровным. Ведьма еще раз ударила Полозкова ладонью по щеке, чтобы привести его в окончательное сознание и отошла к столу с сосудами, повернувшись к Рихарду спиной.
Студент поворочал челюстью, ведь удар колдуньи был сильным даже для женской представительницы гуманоидов, и громко хрустнул хрящ.
Полозков осмотрелся; под потолком около дыры на веревочках висели какие-то веточки, растения, грибы, иногда взору представали даже букетики. Похоже, хозяйка не скупилась на благовоние,  — внутри халабуды пахло очень приятно, и если бы здешний воздух можно было попробовать, то и сладко.
Напротив Полозкова была темнота, но он все равно отчетливо различал силуэты какого-то существа. Оно было зеленое, с рогом на голове. По-видимому, зрение еще не совсем адаптировалось к окружающей обстановке. Когда же глаза более-менее привыкли к свету огня и игре теней на противоположных стенах, то студент увидел того, кто так же как и он был прикован к стене лианами. Это был глимеец. И ничего необычного, если бы Полозков не заметил на левом плече существа рану. «Да это же тот самый глимеец! – подумал Рихард. – Это вожак племени аборигенов из поселения, куда я приземлился на шлюпке! Что он тут?..». Студент не успел закончить мысль – перед глазами вновь появилась ведьма, одним своим видом заставившая позабыть обо всем.
Колдунья еще несколько секунд смотрела на Полозкова, а потом взяла со стола глиняный сосуд, развернулась и подошла к глимейцу.
Рихард снова осмотрелся. Взору представали, казалось, самые ненужные вещи: стол с сосудами, камни на полу, костер со свежими, только-только охваченными пламенем ветками. Но когда он дошел до самого себя, то сильно удивился. «Почему я голый?!». Взгляд вновь пал обезглавленное тело, прикованное к противоположной стене. По спине Полозкова пробежали мурашки, тело задражало, сердце заколотилось с бешенной скоростью, адреналин брызнул в кровь в таком количестве, что казалось еще чуть-чуть и время замедлит свой ход.
«Что это значит? – думал Рихард, бегая взглядом из стороны в сторону и ища любую мелочь в поисках спасения. Но, опять же, но глаза попадались только ненужный хлам и прочая ерунда. – Неужели меня тоже убьют?! Я не хочу умирать! – Полозков задергал руками, пытаясь высвободиться, но у него ничего не вышло.
Тем временем ведьма что-то бурчала себе под нос и колдовала над глимейцем, размахивая руками и рисуя у него на лбу того символ бесконечности какой-то белой дрянью. В руке ее сверкнуло лезвие ножа и она, резко взмахнув, сделала на руке аборигена порез, из которого струйкой вытекала синяя жидкость. Подставив сосуд, колдунья набрала в него немного крови, а потом повернулась и, вертя ножом, пошагала к Рихарду.
— Нет! – завопил Полозков. – Не надо, пожалуйста! Эй, вы, там, слышите?! Я отказываюсь участвовать дальше! – Студент зарыдал, отчего слова стали едва различимыми: — Пож-ста! Хва-ит!
Но ничего не произошло. Никакого света, сопровождающегося джазовой музыкой, никакого фейверка, утешительного бокала шампанского и веселой речи ведущего о том, что, несмотря на отказ, деньги за круиз не возвращаются. Ни единого намека на прекращение экстремальной прогулки. Ничего вообще! И тут Рихарда будто осенило, глаза уставились в одну точку, дыхание замерло само по себе, время как будто остановилось, и приближающаяся ведьма застыла в полушаге от студента. «Все по-настоящему» — промелькнуло в голове Полозкова так, будто это был приговор. Хотя, почему будто? Так и есть: приговор! Для полного аншлага не хватало только барабанной дроби и протяжной «ми» церковного хора… «Это все реальность… Это конец…».
Ведьма снова ожила, как и ставший уже довольно привычным ход времени, и медленно подносила нож к груди студента, а тот в свою очередь, сжав зубы, вжался в стену настолько, что почувствовал ее холод всеми позвонками. Спустя мгновение боль застелила глаза. Лезвие будто огнем жгло, оставляя на груди и животе порезы. Рихард и сам не услышал собственного свинячьего крика. Студент чувствовал, как по телу стекает теплая кровь, но не решился посмотреть на то, как его изуродовала колдунья. Он и так знал, что теперь и на его туловище вырезан символ бесконечности с прямыми углами. Тело Полозково затряслось и глаза сами закатились в сторону, где, паря в воздухе над костром, находилась ведьма, смотрящая вверх – в проем халабуды.
Колдунья подняла вверху руки – в одной был сосуд с кровью, которую она набрала у глимейца и человека, а в другой – нож. Ведьма что-то загорланила на своем языке. Вторя ей, на улице завыл ветер. Залетев через отверстие в крыше, он в одно мгновение затушил костер, разбросав угли и горящие ветки по разным углам. Внутри халабуды на мгновение стало темно, но потом сквозь жель в потолке пролился лунный свет, и парящая женщина в нем – это завораживающее, хоть и устрашающее зрелище.
Глимеец, привязанный к противоположной стене, испуганным взглядом смотрел на происходящее. Похоже, что даже для него все это в новинку, и парящих в воздухе существ он не видел ранее.
Вскоре все прекратилось. Ведьма опустилась на пол и встала посередине между Рихардом и глимейцем. Она откинула нож в сторону и свободной рукой достала из кармашка квадратный камень с символом бесконечности. Тот самый амулет! Абориген, полуживой и еле дышащий как будто оживился. Он такими испуганными глазами посмотрел на квадратный камень в руках колдуньи, что и самому студенту стало не по себе. Потом глимеец резко развернул голову и, яростно смотря в глаза Полозкову, что-то прокричал на своем:
— Porta! (Идиот!). Tum la mah du bamah! (Ты не знаешь что натворил!).
Похоже, аборигена сильно разозлил тот факт, что его вещь находилась в чужих руках, а уж тем более таких, как эта странная ведьма. Что-то в глазах глимейца сверкнуло такое, отчего Рихард почувствовал, что он небывало облажался. Но откуда взялось такое чувство, было неясно. Раненый абориген продолжал что-то выкрикивать в адрес студента, и он понял, что это явно не ласкательные речи.
Амулет в руках колдуньи засветился, и она сначала опустила его в сосуд, где смешались в одну субстанцию кровь человека и глимейца, а потом достала и, держа за цепочку, подошла к студенту. Абориген разорался во весь голос. Из-за гнева он выглядел еще более живым, чем раньше, при первой встрече, несмотря на обильную кровопотерю. Ведьма посмотрела на корчащегося в муках Полозкова, который, сжав зубы, пытался усмирить жгучую боль, и начала что-то бубнить под нос. Амулет задергался на цепочке и засветился настолько ярким светом, что студент прищурил глаза.
Колдунья, выкрикнув одно слово «Dam!» (Сила!), прижала амулет узором к резаной ране на груди Рихарда, отчего тот, обожженный горячим светом, заорал пуще прежнего. Дикий крик разнесся по лесу, и студент отчетливо слышал, как эхо вторит ему, будто желая причинить еще большие страдания, приумножая себя вновь и вновь между стволами деревьев.
Через секунду все кончилось. Боль отступила, глаза застелила белая пелена из слез, которые так и продолжали течь из глаз Полозкова. Но не от боли, скорее от отчаяния и осознания того, что все происходит взаправду.
Глимеец разорался пуще прежнего, но Рихард не слышал его, он просто продолжал немощно висеть прикованным лианами к стене и смотреть на ведьму, которая снова подошла в центр комнаты, где из щели на потолке лился свет, и застыла в воздухе. Мягкий еблый свет обволакивал ее тело и делал еще более страшной. Студент еле сдерживал себя на пороге сознания и беспамятства. Он находился на грани, и любое, пусть даже незначительное происшествие заставило бы его кануть в небытие.
«Очнись! — в голове возник хриплый мужской голос. – Очнись!». Как будто бы и не было только что ужасающей боли и всего этого ужаса – студент, как ни в чем не бывало, открыл глаза. В голове до сих пор гудело, но он четко осознавал все происходящее. Почему-то отступил дикий страх, заменившись лишь спокойствием. Рихард больше, даже на удивление самому себе, не боялся.
Напротив висящий глимеец обалдело смотрел на студента и молчал с приоткрытым от удивления ртом. Что его так удивило?
Ведьма все еще парила в воздухе, и не реагировала ни на какие звуки. «Это мой шанс! – подумал Полозков. – Шанс отсюда выбраться!». Рихард поворочал руками из сторону в сторону. Чтобы немного ослабить давление лиан, туго стягивающих запястья. И тут молодой человек заметил, что в области правого запястья лиана держится на одном лишь толстом корне, который легко можно сорвать. Так он и сделал – высвободил сначала правую рук, затем левую, а после, рухнув на пол и больно ударившись грудью, развязал и ноги. Колдунья никак не отреагировала, и это было хорошо. Студент взял первое попавшееся на глаза, что можно было использовать как защиту – большую палку, валявшуюся на земле, и на цыпочках двинулся к выходу, сдавливая зубы от боли, которая так и норовила вылететь наружу криком. Но Полозков себя сдерживал – понимал, что если привлечет к себе внимания, то может умереть. Рихард уже почти подошел к выходу, как откуда-то раздалась речь, вполне нормальная, человеческая речь.
— Эй! – негромко подозвал кто-то, и студент вздрогнул. Нет, он бы был только рад услышать человеческий голос, но факт в том, что помимо него внутри халабуды находился только один человек, и он был мертв. «Кошмар и ужас в одном флаконе» — подумал Полозков, посмотрев на привязанное к стене тело обезглавленного мужчины, и уже хотел было броситься прочь, как снова раздался голос, но на этот раз он отчетливо слышался за спиной: – Эй!
Рихард резко развернулся и уставился не глимейца. «Не может быть» — подумал студент и уже хотел что-то сказать, но снова голос подал абориген:
— Освободи меня! Я не собираюсь здесь подыхать!
Полозков обезумлено посмотрел на представителя иной цивилизации и, беспомощно опустив руки, спросил:
— Ты понимаешь мой язык? – Студент не сводил взгляд с привязанного зеленого существа.
Глимеец как будто скопировал выражение лица молодого человека, и теперь он был удивлен ни меньше. Абориген только и сумел вымолвить:
— Не может быть…
Пауза затянулась, и это сыграло злую шутку – времени практически не осталось, и ведьма начала постепенно снижаться к полу. Первым опомнился глимеец:
— Развяжи меня! Быстро!
Рихард кинулся к стене и, на удивление самому себе, очень легко сорвал лианы, как будто бы силы у него было в несколько раз больше. Глимеец ступил на твердую землю и, держась за раненое плечо, поковылял к выходу – у него, как оказалась, была повреждена и нога. Только абориген подошел к выходу, как перед ним возник образ ведьмы.
— Куда-то спешите? – спросила она, улыбнувшись и оголив черные зубы.
Колдунья потянулась рукой к глимейцу, но Рихард отреагировал быстрее и ударил страшное существо палкой по голове, отчего ведьма отлетела к ближайшей стене и, ударившись головой, потеряла сознание.
Пауза продлилась мгновение, а которое Рихард ожидал, что старуха поднимется, но она так и продолжила лежать.
— Она мертва? – испуганно спросил студент, ведь руки его дрожали от осознания того, что он мог кого-то убить, пусть даже это и была ведьма, изуродовавшая его тело.
— Не знаю, — зло кинул глимеец. – Если и да, то она это заслужила. Нужно уходить. Если эта тварь жива, то она может отправить за нами сомнабулов.
Они выбежали из халабуды и побежали в лес. Только сейчас Рихард опомнился, что не взял свою одежду и что он бежит абсолютно голый. Но его сейчас больше волновало другое:
— Кто такие сомнамбулы?
Ответа не пришлось долго ждать. Отбежав от халабуды на несколько десятков метров, глимеец и человек услышали дикий истерический смех. Они обернулись и увидели, как на постройке стоит и махает руками, при этом что-то крича, ведьма. Тотчас из-под земли выросли каменные фигуры, чуть выше Рихарда ростом. Они были похожи на людей, только тела напоминали валуны, соединенные между собой. Поначалу глыбы не двигались, но когда в них залезли те самые слизни, которые показались Рихарду очень даже милыми, то каменные фигуры ожили и засветились салатовым свечением. Они незамедлительно ринулись за студентом и его новым попутчикам, и им самим оставалось только бежать.
— Бежим! – приказал глимеец. – Эти твари очень неповоротливые, но если они нас догонят, мы оба умрем!
Абориген помчался вглубь леса, а Рихард направился за ним, сжав в руках палку – какое-никакое оружие. Ведь кто знает, что, или кого они могут встретить в этом чертовом лесу?!

– Папа, что это?
– Где, солнышко? – отвлекшись от приборной панели, спросил капитан.
– Да во-от, – водя пальчиком по стеклу иллюминатора, протянула девочка. – Вот, вот, смотри!
Маринин взглянул в окошко, за которым лихо выписывал фигуры небольшой, но мощный – как и положено истребителю, летательный аппарат – «Барс-12».
– А... Это, Аллусь, тоже космический корабль. Только маленький. Ним управляет дяденька по имени Сигул.
– Так же, как и ты?
– Так же, как и я.
На мгновение в рубке запала тишина. Воспоминание о наемнике заставило капитана задуматься. Громова на корабле не любил никто – всем была известна его история. Знаменитого некогда пилота, теперь, за глаза, а то и в лицо, обзывали трусом, предателем, бегущей крысой... Чего только не наслушался Егор от пассажиров. Представители совершенно разных слоев общества, начиная от политиков и заканчивая обычными рабочими, взяли себе в привычку выказывать беспокойство за свою жизнь – «пока наша единственная защита – этот мерзавец Сигул», каждый раз, при виде капитана. Слушая их, Маринин всё больше удивлялся человеческой неблагодарности. Причем, если проявление её первыми для него откровением не было, то нескрываемая ненависть последних, Егора явно смутила. Сам капитан враждебно к наемнику не относился. Скорее, наоборот, с пониманием. Он-то знал, что такое боль и отчаяние – на себе прочувствовал. Два года назад, Маринин потерял жену. Какой-то идиот – сынок одного высокопоставленного чиновника, разогнавшись на своем авто, не захотел ждать, пока на светофоре загорится зеленый. Водитель грузовика, увидев выскочившую из поворота машину, ничего сделать не успел – от удара горе-гонщик перевернулся, и, проехав пару метров, врезался в толпу пешеходов, ждавших освобождения перехода на другой стороне улицы… Женя скончалась еще до прибытия медиков. Суд обязал виновника аварии возместить нанесенный ущерб, только и всего – остальное списали на, дескать, отказавшие тормоза. Попытавшегося восстановить справедливость капитана выставили из работы, даже не посмотрев на былые заслуги – подальше от греха. Все, чего он добился, что построил за свою жизнь, рухнуло в один момент, как карточный домик. Остался только он, и дочь, Ариалла – малышке тогда едва исполнилось три. Со временем, злость и бессилие ушли, уступив место обиде. Но и она вскоре затаилась глубоко внутри капитана, словно впавший в спячку зверь…
К реальности Егор возвратился от того, что кто-то тряс его за рукав. Дочка. Задумавшись, он и не заметил, как замигала красным кнопка оповещения, высвечивая вызов на экстренной частоте. Егор поспешно включил рацию.
–  «…обнаружен противник на двенадцать часов, классификация «К-21А», уровень опасности – черный! Иду «на ты»!» – раздался в шипящем динамике голос Сигула. Вторило ему невнятное бормотание связиста.
«Ну, Шагрин. Ну, бестолочь! Ведь знал, что парень в армии не служил», – мысленно сокрушился капитан. Вслух же, отжав тангенту, ответил:
– Сигул! Ты что несешь? Какая «К-21А»? Откуда здесь крагги?
– Будем жить – узнаем, – коротко бросил пилот. – Принимаю бой!
Отложив рацию в сторону, Маринин полностью сосредоточился на мониторе, следя за показаниями радарной установки. Лицо капитана помрачнело.
– Папа, ты расстроился? – послышался голосок Аллы. Она сидела на полу, баюкая Мишку – плюшевого медведя, который был её любимой игрушкой.
– Нет, солнышко, все хорошо.
Сканер, тем временем, засёк восемь приближающихся точек: три большие и пятеро поменьше. «Только бы набрать необходимую скорость и успеть совершить прыжок» – взмолился Егор. Там, в гиперпространстве, они станут недосягаемы для краггов. Вычислить лайнер будет невозможно, разве что зная его маршрут. Маринин потянул рычаг подачи топлива на себя, до упора. Расход керзанита мгновенно увеличился – «Вега» ощутимо прибавила в скорости. Когда стрелка на спидометре почти достигла нужного деления, и до открытия пространственного тоннеля оставалось всего ничего, лайнер содрогнулся. Вскрикнула Алла. Поднявшись с пола, девочка подбежала к отцу.
– Мне страшно, папа, – срываясь на шепот, заговорила она, прижавшись к его ноге. Егор не ответил. В углу дисплея, поверх все окон, всплыла схема состояния корабля. Квадратик, обозначающий правый двигатель, закрасился чёрным цветом. «Вегу» сразу же развернуло. Причем, очень неудачно – бортом к краггам. Маринин поубавил ход – одним лишь рабочим двигателем лайнер не сможет набрать необходимый разгон. В гипер они уже не попадут. Егор перевел взгляд на маршрутизатор. Ближайшей планетой, рядом с которой пролегал их курс, был Этойс. О нём капитан не знал почти ничего, но зато очень хорошо знал другое: крагги пленных не берут. И если второй двигатель выведут из строя… Вывод напрашивался плачевный. Единственным выходом являлась немедленная эвакуация. Система аварийной высадки настраивалась автоматически – Этойс наверняка уже зафиксирован в качестве пункта приземления. Возможно, кто-нибудь да выживет. На всех, правда, капсул и так не хватит – недостаток средств спасения считался основной причиной, по которой корабли типа «Веги» была давно выведены из эксплуатации, но кого это здесь волновало? Незаконное использование, незаконный круиз, закононепослушные граждане, возомнившие себя выше норм и морали... «Кто они такие? Сливки общества или же искусно замаскированное дерьмо, плавающее на поверхности, потому что никак не может утонуть? Да пропади все пропадом! Нужно быстрее взять дочку и попытаться спастись». Но мысль сразу сменилась, так и не успев вылиться в действие. «Ведь не только пассажиры есть на судне – кроме них здесь находится немаленький обслуживающий персонал – люди, чью жизнь испорчена, исковеркана, но которые не сдаются, а ищут выход. Люди, для которых эта работа стала единственной соломинкой, чтобы не опуститься. Люди, заслуживающие уважения. И, как бы там ни было, чтобы не случилось, отчёт обо всем содеянном, он, прежде всего, должен отдавать себе. Потому как не будет в стране никогда такой власти, которая сумеет обеспечить хорошую жизнь гражданам, если сами граждане будут поступать, исходя только из собственных интересов и не считаясь с интересами остальных. Нет, он не должен поступать подобным образом…» Маринин схватился за голову, пытаясь определится. Терзания капитана прервали выстрелы из «Годзиллы» – единственного орудия, которым был оснащен корабль.
Распахнулась дверь и в кабину вбежал один из охранников – Горге. Обычный солдат, списанный, после ранения на передовой, как отработавший свое ресурс. Металлическая конечность и металлическая челюсть – протезы даже не установили под видом естественных. Такая вот благодарность от государства.
– Что происходит, Егор?
– Крагги. Буду садиться. – Маринин выдержал паузу. – Бери Ариаллу и уходи к капсулам. Позаботься о ней, слышишь?
– Но...
– Никаких «но», это приказ. У вас будет несколько минут, прежде чем я начну эвакуацию. Алла, – обратился он к дочери, – иди вместе с дяденькой.
– Я не хочу, – захныкала девочка, – я хочу быть с тобой, папочка.
Опустившись на колени, Егор крепко обнял её.
– Иди, солнышко, – успокаивал он, – папа потом к тебе придет. Хорошо? – Девочка закивала, лишь сильнее сжав в руке Мишку. – Иди!
Киборг взял её за ладошку и, хромая, увел ее из рубки.
– Прости, доченька, – прошептал Маринин. По его лицу медленно катилась слеза…
А за бортом кипел бой. Видимо, Сигулу приходилось туго. Егор нажал кнопку тревоги, завыла сирена.
– Внимание! Мы вынуждены совершить посадку. Корабль подбит. Персоналу и гостям срочно проследовать к спасательным капсулам. Сохраняйте спокойствие. Повторяю: сохраняйте спокойствие, – объявил он по микрофону.
Корпус судна все чаще содрогался от попаданий. Похоже, они остались без защитника. Егор весь сосредоточился на управлении кораблем. «Годзилла» не могла причинить серьезного вреда краггам и скоро умолкла. Между тем, лайнер уже входил в атмосферу планеты – чувствовалось воздействие её гравитационного поля. Крагги неотступно следовали за «Вегой». Даже здесь они могли его достать, поэтому тормозить Маринин не пытался. Вследствие сильного трения об слои газовой оболочки Этойса, теряя куски обшивки, снаружи корабль превратился в огромный пылающий шар.
– Хотите сдохнуть? Сдохните вместе со мной! – как заклинание твердил про себя капитан. Но крагги просто так умирать не собирались. Уже почти настигши лайнер, они, казалось, резко остановились – точки на сканере стремительно начали уменьшаться. Только одна всё-таки продолжала мерцать – подбитый крейсер падал вместе с ним. Похоже, перед уничтожением Громов добился своего.
Егор запустил систему торможения. Снизу почувствовался мощный толчок – лайнер вздыбился, словно лошадь. Встречными потоками снесло радарную установку. Оставалось надеяться лишь на датчики высоты.
– Давай родной, давай! – подбадривал он корабль. Выпустив шасси, «Вега» ударилась об землю и под действием чудовищной инерции проехала по ней, пока не остановилась. Маринин изнеможенно распластался на полу. Удалось!
Полежав так несколько минут, капитан поднялся и взялся за микрофон:
– Все, кто остался на борту – на выход. Повторяю: все на выход! – И сам, пошатываясь, вышел из рубки.
Блуждание по коридорам вскоре привело к трапу. Возле него уже толпилось человек двадцать.
– Разойдись!
Трап оказался рабочим. Егор первым вышел наружу и ощутил прикосновение легкого прохладного ветерка. Они находились на небольшом плато, вокруг которого куда ни глянь, простирались горы. От поврежденного двигателя поднимался белый столб дыма.
Лайнер представлял собой печальное зрелище. Верхние слои обшивки были полностью содраны. Только местами, будто островки, белели сохранившиеся клочки.
– Не отходите далеко от корабля. Здесь может быть опасно.
Рядом с «Вегой» лежало несколько капсул. Вернее, то, что от них осталось. Видимо крагги больше обстреливали катапультировавшихся, а не корабль. Это позволило сделать посадку. Догадка заставила капитана замереть. Его дочь... Нет, она должна быть жива, её надо найти. Маринин лихорадочно полез в нагрудный карман комбинезона и достал небольшой компьютер. После пары манипуляций, на экране появилась приблизительная карта местности, с мигающей точечкой посредине – в плюшевого Мишку был вмонтирован маячок. Егору отлегло о сердца – жива.
Одна капсула все же открылась: из нее вылезло трое человек.
– Помогите им, – распорядился капитан. Дождавшись, пока те примкнут к остальным, продолжил: – А сейчас, слушай меня внимательно. Все могут стоять на ногах? Серьезных ранений нет? – Получив утвердительный ответ, Маринин скомандовал: – Станьте так, чтобы я всех видел и правильно посчитал.
Вместе с подошедшими получилось двадцать два человека. Среди них из персонала оказалось человек шесть.
– Граждане пассажиры, сейчас возвращайтесь к своим номерам и соберите все, что может понадобиться. Заодно осмотритесь на наличие выживших и раненых. Остальные – за мной. Встречаемся возле выхода через полчаса.
Вернувшись в корабль, первым делом Егор с командой направился по квадроциклы – в ангар. По пути заглянули в оружейную. Тут хранилось оружие, на случай, если пассажиры захотят устроить сафари. Вооружившись и собрав еще кое-какие припасы, из съестного, следующие полчаса они вывозили транспорт: двенадцать квадроциклов – почти все, что были на лайнере. Возле нижней палубы обнаружилось несколько трупов, погибших в давке.
Когда все оказались в сборе, Маринин заговорил снова:
– Теперь рассаживаемся по машинам – те, кто умеет управлять ими... Кто умеет управлять хоть каким-то транспортом – на переднее сидение, кто не умеет – на заднее.
Внезапно, из толпы раздался возглас:
– А почему, собственно, мы должны тебя слушаться – наперед вышел молодой парень, один из троицы. Его лицо показалось Егору знакомым, но он не придал этому значения.
– Потому что я капитан.
– Ну и что с того? Знаешь, кто я, капитан? Мы потерпели крушение и вместо того, чтобы подать сигнал SOS и дождаться спасателей здесь, у корабля, где есть хоть какой-то кров и пища, должны переться чёрт-те куда, подвергаясь опасности!
– Ты думаешь, здесь безопасно? Глупец! Знаешь, кто первым прилетит на твой сигнал? Крагги. Впрочем, они и без сигнала сюда приземлятся. Так что мы сейчас убираемся отсюда – оружие у нас есть, припасы тоже.
Однако сказанное не возымело никакого эффекта.
– Кто со мной? – обернулся парень к толпе – Остаемся здесь. – Большинство согласно зашумели. Говоривший ухмыльнулся: – Видишь, Маринин – правда всегда на стороне сильного.
Фраза, долетевшая до самого сознания, будто сняла пелену у Егора с глаз. Вспомнилось судебное заседание два года назад. После него, к убитому горем капитану подошел виновник – сын губернатора, Рафаэля Симонича – Максим.
– Правда всегда на стороне сильного, – кинул тогда юнец.
Спавший все это время внутри Маринина зверь, проснулся – холодная злость наполнила каждую клеточку организма Егора. Истину говорят – месть не подают горячей. Капитан неспешно вынул из кобуры плазмган.
– За эти слова, Симонич, ты мне сейчас и ответишь.