Сидя в "Гарцующей кобыле" он смаковал мёд Хонинга, тот самый знакомый с юных лет.
И хоть в Вайтране поговаривают что у Хонинга какие-то неприятности, однако, мёд по прежнему душистый и ядрёный.
      Завсегдатаи таверны уже разошлись по углам, успели всё вызнать, надоели своим неподдельным вниманием. Да, он теперь Довакин, так сказал ярл.
И это к нему воззвали седобородые, чей крик был слышен по всему Скайриму. А ярл решил убедиться что он действительно Довакин,
и попросил продемонстрировать крик... Давай, крикни, что ни будь. А что именно надо кричать? Ну, поорал там, не особо так и громко вышло,
хускарл ярла своей язвительной улыбкой, казалось, низвергает его до уровня коровьего навоза. И тут он понял, что надо кричать.
То самое слово, что магическим образом вошло в него возле Стены слов. Ах, как они все кувыркались там, и особенно эта, нахальная хускарла.
Прислуге теперь на пару дней работы по уборки зала.

А ярл вроде бы как обрадовался, когда выбрался из-под своего советника, даже пообещал помочь с жильём. Можно будет подумать над этим.
Вайтран очень даже не плохой город, и вон, девушка совсем ничего так себе ходит с метёлкой. Как её? Садия. Хороша чертовка, хоть и редгардка,
ходит туда сюда, вежливо интересуется, что ещё подать. Или это мёд такой хороший, что начинаю западать на редгардок?

А Хульда чему улыбается? Хмыкает, подливая в кружку. Ага, так и есть, наблюдает. Садия туда сюда, и ухмылка Хульды. Нет девоньки,
не сосватаете, это я сегодня добрый такой, а завтра надо собираться в путь, к седобородым. А топать к ним, ой какой не простой путь.
И что там они скажут, куда потом понесёт нелёгкая? Но Садия правда хороша.

   — Что, нравиться девочка? — Хульду видимо прорвало, уже улыбается во весь рот.

   — Да не то что бы да, но и не сказать, чтобы нет.

   — Не скромничай, вижу, что запал на неё, и не ты один тут такой. Да вот беда, не может Садия выйти из таверны, совсем застращали девку.
— Хульда сделала вид, что вытирает тряпкой стойку.

   — Кто застращал? Провались всё в Обливион! В Вайтране девушек запугивают? Кто?

Да, мёду выпито было уже прилично, по этому город казался уже на столько родным, словно он здесь родился и вырос,
и каждая собака должна с этим считаться.

    — Алик`рцы, — тихо шепнула Хульда и хмуро окинула взглядом своё заведение, словно пресловутые алик`рцы могли начать вылезать из под столов.

    — А это как? А ну давай, по подробнее, и мёду ещё на два пальца.

    — Мёду я тебе хоть на два кулака налью, хоть на локоть, но на сегодня ты бы уж остановился, Довакин. А то наберёшься и вон там,
на лавке будешь храпеть до утра. А тебе вроде бы куда-то идти надо будет?

     — Куда?

     — К седобородым, забыл что ли? Весь Вайтран гудит, обсуждают такие события. Драконы, седобородые, Довакин. Это что же за времена настали?
Сказки да легенды наяву начинают сбываться.

     — Хульда, ты же добрая женщина, правда?

Хульда настороженно прищурилась и, сдерживая ухмылку, качнула бутылью:
    — На два пальца! А если поможешь Садии, можешь рассчитывать на бесплатные угощения.

     Довакин расправил плечи, потянулся, огляделся в поисках Садии. Та что-то мешала в котле на кухне, и надо же, стояла так, чтобы видеть его.
Перехватила его взгляд и сделала вид, что усердно кашеварит.

     — Рассказывай, — он навалился локтями на стойку и заглянул Хульде в глаза.

     — Что могла я тебе уже сказала. Лучше Садии этого тебе никто не расскажет, так что, иди к ней. Я обещала, что найду человека,
который в силах помочь, и ты пока единственный сорвиголова, который действительно может это сделать.

         Остаток дня Довакин бродил по городу, заглянул в лавку Белетора, где не в меру болтливый торговец доканал его речами,
расхваливая свои товары. В «Котелке Аркадии» он задержался, прицениваясь к различным микстурам и зельям, здесь уже было интереснее.
Во всяком случае, для человека который собирается в длительное путешествие, набор нужных эликсиров, просто жизненная необходимость.
Аркадия подробно рассказала для чего, и в каких случаях, необходимо использовать ту или иную микстуру, а то и какой из ингредиентов,
можно употребить прямо в пути, если удастся его найти.

       Осталось решить вопрос с наличием денег, ибо их было не густо, и на аптекарский набор зелий было потрачено почти всё, что у него оставалось.
А значит, придётся идти за город. Самый распространённый вид заработка в Скайриме был именно там, любой мужчина с детских лет знал эту
не хитрую тонкость нордского бытия.

     Путников по дорогам хватало, туда сюда мотались торговцы и прочий люд, и естественно их поджидали разрозненные ватаги грабителей и мародёров.
Вот именно такие шайки и являлись лакомым заработком для истинного норда. Этакий круговорот награбленного добра в Скайриме. И многие даже знали,
где, в каких пещерках, расщелинах, оврагах, прячутся банды мародёров, но, рассматривали такие лагеря как накопитель богатств. Вот грабят они на дорогах,
и пусть. А время от времени, суровые мужчины, в каком либо Ривервуде или Хелгене собирались и решали, когда пойти проверить лагерь того
или иного бандитского вожака.  И устраивали налёт на такой лагерь, при чём, если мародёры предпочитали ретираду, то их никто не преследовал,
цель была не в том чтобы очистить район от бандитов, а самим поживиться. Грабь награбленное, вот так можно было прибарахлиться, а потом,
в таверне пить мёд и восхвалять друг друга, распевая победные песни. А то и сам Ярл, назначит награду за голову какого либо главаря местной ватаги.

    Оставалось решить один вопрос, в одиночку рыскать по округе, в поисках удачи, или примкнуть к местным воителям.
Ответ на этот вопрос пришёл сам собой, когда он ради интереса поднялся по ступеням, ведущим к огромному дому Соратников — Йоррваскару.

     Перед входом стояла группа Соратников. Две молодые женщины воительницы, и широкоплечий, грозного вида мужчина с грубыми чертами лица,
о чём-то жарко спорили. Не без употребления крепких словечек и язвительных выпадов, которые понятное дело, пропускались мимо ушей, если были произнесены своими товарищами, а вот если бы кто чужой вознамерился повторить сказанное, то отхватил бы тумаков до кровавых соплей.

     Довакин остановился в нескольких шагах от спорящей компании и с улыбкой прислушался к их спору. Воинственная соратница с раскрашенным
боевым рисунком лицом, держалась с напыщенной гордостью, выцеживая короткие фразы не разжимая зубов:

     — Когда уже ты научишься думать до того, как что-то сделаешь отморозок?

     — Фаркас всегда думает! — прогудел здоровяк, — просто я человек дела, а не пустозвон, мне важнее сделать, хотя я всегда думаю.

    — Вот-вот! Думает он, тупица! Тебе что было поручено?

    — Я думаю, нам надо замолчать. Тут, человек подошёл.

    Соратница хмуро зыркнула на Довакина, оглядела его с ног до головы и, изогнув бровь, хищно улыбнулась:

     — А ты ничего. Видок конечно потрепанный, но, судя по всему, ты можешь за себя постоять, раз дожил до сегодняшнего дня.
Что, так и бродяжничаешь без доспехов?

     Довакин не стал отвечать, лишь улыбнулся в ответ и развёл руки в стороны, дескать, сама видишь, всё что есть, ношу с собой.

     — Ну-ну, не очень-то задавайся здесь. Если хочешь примкнуть к Соратникам, поговори с Кодлаком, только он решает, кто достоин вступить в наши ряды.
Или у тебя кишка тонка? Меня зовут Эйла Охотница, это Фаркас,  — она махнула рукой на громилу.

     — Рия, — представилась вторая воительница и, придав лицу суровый вид прошлась по площадке давая понять, что не хочет вступать в полемику,
и просто побудет рядом.

     — И так, что привело тебя в Йоррваскар? Или ты так, мимо проходил? Тогда ступай мимо, это место для воинов, — Эйла, по всей видимости
занимала достаточно высокое положение среди Соратников, так как командные нотки в её голосе не умолкали ни на миг.

     — Я хочу примкнуть к какой либо компании, — начал Довакин, —  а то, поиздержался в дороге.

     — Ясно. — Коротко бросила Эйла. — Тогда ступай мимо, Соратники это не твоя компания. У нас только лучшие воины, и мы не ищем наживы,
мы сражаемся во имя славы.

     — А я слышал, что Соратники не плохо зарабатывают, своими подвигами.

     — Слышал он. Вот когда станешь Соратником, тогда и будешь говорить об этом, а пока…

     — Я думаю, — начал Фаркас, но Эйла не дала ему продолжать.

    — Ладно, недоумок, пока ты думал я уже всё решила. Проверь этого, нам всё равно не помешают лишние руки. Посмотрим, на что он способен,
а там видно будет.

И уже обращаясь к Довакину, добавила:

     — Иди с Фаркасом на внутренний двор, он проверит тебя, если покажешь себя с лучшей стороны, так уж и быть, возьмём тебя на охоту.

     — Иди за мной, новичок!  — Прогудел Фаркас и, встряхнувшись, поправил двуручный меч на своей могучей спине. — Кто ты, к стати? Как тебя зовут?

     — Довакин.

    Это слово словно магический взрыв заставило всех замереть на месте. Эйла Охотница, Рия, Фаркас, словно приросли к месту.
У Эйлы даже брови изогнулись от изумления, и она уже совсем иначе глядела на Довакина.

     — Как ты сказал? Ты, Довакин? Клянусь бородой Исграмора, это правда? Тогда, это меняет дело. Фаркас! Отставить проверку!

     — Есть, отставить! — отрапортовал Фаркас, и уже обращаясь к Довакину, прогудел — Некоторые думают, что я дурак. Они получают в рыло!
Но ты мне нравишься!

Высокий Хротгар, небесная цитадель седобородых, казалось, попирала небо своими башнями, но нет, где-то там дальше,
за величественной громадой крепости начинался путь ещё выше, на саму Глотку Мира. Где по рассказам менестрелей среди свирепых ветров
обитала некая могущественная сила, мгновенно замораживающая любого смертного, если бы он вознамерился подняться туда.

Довакин стоял перед дверями Высокого Хротгара и размышлял. До невозможности трудный путь по бесчисленным каменным ступеням завершён.
Поговаривали, что на этом пути могут встречаться снежные волки и ледяные троли, но кроме мечущейся по снежным склонам козы он никого не встретил.
Подъём дался не легко, и теперь, переводя дыхание, он любовался открывающимся видом на Вайтран и прилегающую к нему долину.

Вон там, то место где он встретил двоих алик`рцев. После разговора с Хульдой он начал пристальнее присматриваться к таким путникам.
Намеренно подошёл к ним, и поинтересовался, какая нужда занесла бравых наёмников в Скайрим. Изобразил деревенского недотёпу,
наивного деревенщину, и те, как и полагается хитрым детям пустынь принялись оплетать его историями о продажной девке, которая всех предала,
всё продала, и являет собою пример преступницы, на которой клейма негде ставить.

       А он кивал головой и поддакивал, соглашаясь со всем, что они плели. И когда их красноречие иссякло, наивно заявил,
что знает эту девушку как Садию, и у них назначена свадьба в Рифтене... И надо же так, и как же быть теперь, и куда Талос смотрит?
Что теперь он скажет отцу? Свадьба уже назначена, и он даже скопил денег на обручальное кольцо для невесты...

     Наёмники заглотили "наживку" с ходу, и их риторика, рассчитанная на деревенского увальня изливалась на Довакина как мёд на сладкий рулет:

     — О, отец мужества, ты даже не представляешь, как тебе повезло, что ты встретил нас! Мы избавим тебя от позора, и увезём с собой эту преступницу.
А ты, о, муж благочестия, сможешь найти себе другую женщину, более достойную, ибо мы заплатим тебе. Золотом. Много золота. И твой отец,
да продлят боги его дни и не омрачат его вечера возле семейного очага, будет гордиться своим сыном, который явил столько мудрости не по годам
снизошедшей на него. Ты сможешь купить для другой женщины не только кольцо с самоцветными камнями, но даже построить себе новый дом, купить землю.
Подумай...

     — Я подумал, но... Сколько золота вы мне можете предложить?

     — О, несравненный воитель Скайрима, мудрый не по годам и прозорливый как белокрылый ястреб. Как только ты отдашь нам эту женщину,
ты получишь две тысячи золотых септимов, Кемату щедро вознаградит тебя, он никогда не скупиться на воздаяния.

    — Договорились. Две тысячи монет, но хотелось бы получить задаток. Что ты скажешь на счёт одной четверти от названной тобой суммы?

     Наёмники удивлённо переглянулись, не зная чем парировать столь неожиданное предложение, и принялись снова рассказывать какое оно блестящее,
это золото, и как его много у них, но только Кемату распоряжается казной и ему решать, когда и сколько платить.

    Так, с пол часа базарной торговли, договорились о том, что наёмники отведут его к этому самому Кемату, для того чтобы подробно обсудить
все детали сделки.

    И отвели. Алик`рцы водили его по всей долине, пока не привели к невзрачной пещерке. Наконец, когда он предстал перед тем самым Кемату,
который по уверениям наёмников должен был сидеть на горе золотых монет, тот хмуро окинул его взглядом, оценивая, как кандидата в покойники.
И без восточных тонкостей пояснил:

    — Нам нужна эта женщина. Выведи её из Вайтрана, мои люди заберут её там, где не будет лишних глаз. И мы больше никогда не побеспокоим
тебя своим присутствием. Ах да, золото. Ты получишь его сполна. Сколько ты хочешь? Две тысячи? Договорились. А теперь слушай и запоминай,
что тебе нужно сделать.

    Но слушать и запоминать он не стал, благо вся банда Кемату была здесь, в маленьком пещерном гроте. Он выдал такой Фус,
столько негодования было вложено в этот крик, что наёмников буквально размазало по стенам, оставалось только обойти всех и добить по одному,
дабы никто не выполз впоследствии на свежий воздух.

      Войдя в мрачный зал Высокого Хродгара, еле освещённый пламенем жаровен, Довакин остановился в нерешительности.
Слишком величественно выглядело строгое убранство зала, казалось, сложенные из каменных блоков стены были оплавлены нестерпимым жаром
и вылизаны ветрами, но это только на первый взгляд. Геометрия сводов, ступеней и анфилад была безупречна.
Чуть слышно шелестя своим балахоном, из бокового прохода явилась темная фигура старца. Он словно невесомая тень, прошествовал на середину зала
и замер там как изваяние.

     — Довакин... — казалось, шёпот на грани слышимости донёсся откуда-то из глубин коридоров, но сами стены завибрировали от этого еле уловимого
звука и на мгновение их очертания расплылись, прежде чем снова застыть в своей мрачной тонко выверенной конструкции.

     — Довакин, — произнёс старец, стоящий в центре зала, — Меня зовут Арнгейр, я хранитель пути голоса, и я единственный,
кто может говорить с людьми, не причиняя им вред. Остальные не могут этого, и вынуждены молчать, ибо их голос слишком силён.
Ты пришёл на Высокий Хротгар. Много поколений прошло с тех пор, как здесь появился последний драконорождённый. И вот, время пришло. Ты снова здесь.

За мыслями, скачущими как табун жеребцов в его бедовой голове, Довакин и не заметил, как добрёл до Вайтрана.
Столько всего свалилось сегодня на него. Глава седобородых оказался настоящим драконом. А сам он теперь уже полностью убедился,
что Ту`ум это не абстрактная магия, то есть не заклинания волшебников, которые кичатся своими способностями и задирают носы от гордости.
Нет, это совсем иное, это его суть, кровь, дыхание…  Ну какое определение лучше подойдёт? Он явно ощущает, что сами по себе слова, звук,
не несут в себе этой силы. Любой может воспроизвести Ту`ум и у него ничего не получиться. А здесь, в его случае, этот Ту`ум рождается
где-то за пределами бытия, и через магию крови обретает невиданную мощь, просто материализуется в этом мире. Пока Довакин спускался
с Высокого Хротгара, он то и дело пробовал новые крики. Коза, попавшаяся на свою беду, развеялась серым пеплом по скалам. А Партурнакс
от его огня только блаженно поёжился. Чем же они, драконы воевали друг с другом, если не всякий крик их пробирает? Когти и зубы?
Но,тогда как ему с драконом сражаться? Здесь даже прекрасный нордский клинок не поможет. Если только поколотить по чешуе,
  тупя сталь, чем вызвать у дракона замешательство, как знать, может он от удивления сам помрёт?
       Нужно узнать, чем же довакины прошлых времён могли сражаться с драконами. А спросить Партурнакса не догадался, и назад на Глотку Мира,
сил не хватит подняться. В другой раз.
       
       Один из стражников на воротах сделал шаг в его сторону и многозначительно произнёс:
       — Приветствую Довакин! Вайтран всегда открыт для тебя. И вот ещё что, тобою интересовался Йорлунд Серая Грива, найди его в Небесной Кузнице.

      — А кто он? Это срочно? А то я с самой Глотки Мира топаю, и рассчитываю, что моих ног хватит только до Гарцующей кобылы.

      — Ах-ха-х, да ты, правда, парень не промах, — стражник засмеялся, — нет ничего лучше той выпивки, что наливают в Гарцующей Кобыле.
К сожалению, нам стражникам туда путь заказан. Не положено. Иначе, там было бы не протолкнуться. Но сейчас уже вечер,
Йорлунда в кузне ты не найдёшь, думаю это не срочно, так что, иди, отдыхай. Надо же…  Как ты сказал? Ты был на Глотке Мира?
Вот это новость. И как оно там?

     — Красиво, — махнул рукой Довкин и побрёл по улочке в сторону таверны.

     — Садия! Милая выйди из кухни, обслужи нашего гостя — голос Хульды журчал словно ручеёк, но, тем не менее, его было слышно по всей таверне.

      Довакин устало опустился на лавку возле двери. Топать до стойки уже не было сил, хотелось дать ногам отдохнуть.
      Садия выпорхнула из кухни и настороженно оглядела его с ног до головы. И в этом взгляде было столько всего, вопрос, тревога, надежда,
что Довакин пересилил себя и поднялся с лавки.

     — Не здесь, — Садия схватила его за рукав и потащила за собой. — Пойдём наверх, нам нужно поговорить с глазу на глаз.

     — Наверх? Садия, ну хотя бы ты будь милосердной. Я весь день на ногах, и когда я слышу что надо пойти наверх,
у меня перед глазами возникает Высокий Хротгар и Глотка Мира.

     — Нет, это не так высоко, — упиралась Садия, пытаясь тащить его за собой, всего-то второй этаж.

    И стоило ему переступить порог её комнаты, накинулась на него как голодная тигрица:
    — Ну? Что там с Алик`рцами?

    Довакин смотрел в эти громадные васильковые глаза, и понимал, что просто так, за такой вот взгляд, он собрал бы по всему Скайриму
всех этих Алик`рцев и спёк бы их до обгорелых костей, только за то, чтобы она так смотрела.

    — Успокойся. Нет больше этих наёмников, и Кемату тоже. Лично проверил каждую глотку, вот этим клинком, — он коснулся рукояти меча.

    Исторгнутый Садией возглас облегчения, казалось, обрёл свою жизнь. Девушка взъерошила руками свои чёрные как смоль волосы
и в изнеможении опустилась на стул.
     — Всё! Алик`рцев больше нет! Я свободна. Но, на долго ли? Они снова пойдут искать меня. Они не оставят меня в покое. Что же мне делать?

     — Зачем? Во имя чего они ищут тебя? Ты говорила, что ты из знатной семьи, бежала от Альтмерского Доминиона, но зачем ты им?
Женщина не может наследовать права собственности, так что, всё, что у тебя отняли, ты и так не смогла бы вернуть.
Зачем прилагать столько усилий, ради того чтобы схватить тебя?

      Садия подняла на него глаза, и этот взгляд уже не принадлежал симпатичной кухарке из таверны. На Довакина смотрела представительница
знатного рода из Хаммерфелла. Она властно протянула руку и ухватив его за рукав усадила на свою кровать. 

      — Ты, Довакин. — Утвердительно произнесла она. — Тебе я скажу больше.

      — Эх, как жизнь меняется, последние дни я только и слышу это: довакин, довакин…

      — Ты был у седобородых?

      — Был.

      — Они признали тебя довакином?

      — Признали.

      — Ну, вот. Значит, ты и есть, тот самый довакин…

      — Садия. Ты бы без загадок говорила, у меня сегодня их столько было, не успевал разгадывать.

     — А что ты думаешь. Альтмерскому Доминиону пришла в голову идея гонять бедную девочку по всему Скайриму потому что им заняться нечем?

     — Ну, вот и просвети меня на этот счёт, мне самому интересно.

     — В нашем роду хранилась древняя реликвия. И когда империя заключила мирный договор с Альтмерским Доминионом.
Те истребовали себе права преследовать почитателей Талоса, и ещё много кого. И моя семья была полностью уничтожена только за то,
что у нас хранился этот артефакт. Отец видимо чувствовал, что это произойдёт. Он велел мне уезжать прочь их Хаммерфелла,
так как талморцы возможно и подумать не могли, что девушка может быть допущена до таких секретов. Но, они не остановятся, я чувствую.
Им что бы-то ни стало нужен этот коготь.

     — Коготь?

     — Ну, я сама его не видела. Я только знаю где он храниться, и знаю, что этот артефакт не уступает в своём могуществе Амулету Королей.
Который был уничтожен последним представителем династии Септимов. Амулет Королей заключал в себе кровь Акатоша, а этот коготь… Отец сказал,
что это коготь самого Акатоша, и он содержит в себе великую силу, но только драконорождённый может высвободить её, или воспользоваться ею.
А ты. Ты ведь, правда, Довакин? Драконорождённый? Я имею в виду, что седобородые являются мастерами Ту`ум, Голоса, о которых распевают менестрели.
Но они не драконорождённые, и ты, если у тебя есть способность использовать Ту`ум, тоже можешь быть…  В общем, я запуталась.
Как узнать, действительно ты Довакин или ты Голос?

      — Сегодня я узнал это точно. — Довакин вздохнул, припоминая разговор с Партурнаксом.

      — Седобородые признали тебя? Как-то проверяли?

      — Седобородые? Да. Признали, но даже тогда, я ещё мог сомневаться. А вот Партурнакс. Все мои сомнения разметал одним своим видом,
и он признал меня Довакином.

     — Этот Партурнакс, он кто, один из седобородых?

     — Он, дракон. Обитающий на Глотке Мира.

     — Дракон? Настоящий? И ты его видел и разговаривал с ним?

     — Да.

      Садия вскочила, и метнулась к закрытой двери. Рывком распахнула её и, убедившись, что за дверью никого нет, вернулась на своё место.

      — Тогда ты должен помочь мне. Мне одной не выжить. Талморцы не отступятся от меня. Им нужен Коготь, а если он попадёт в руки драконорождённому,
то они отстанут от меня. Они знают, что я знаю, где он храниться, и хотят сами наложить на него свои грязные руки.

     — А что этот коготь из себя представляет? Большой он? — Довакин прикинул вес когтей Партурнакса, и сглотнул. Такой коготок ему не поднять,
ну если только поднатужиться и взвалить на плечо с одного края.

     — Я не знаю. Отец рассказал мне, где он спрятан, и ещё… — Садия поморщилась, — там, дело в том, что. В общем, там какое-то заклятие, на входе,
и надо пролить кровь нашего рода, то есть, мою получается, чтобы добраться до Когтя.

     — Да, дела. — Довакин качнул головой.

     — Наш род, каким то образом был связан с Акатошем, я мало что знаю, ведь меня не рассматривали на роль хранительницы.
В общем, мои предки по обеим родовым линиям были Клинками, и служили императорам, а там у них, разные уровни посвящения что ли,
кто-то мечом махал, кто шпионил, а мои предки охраняли часовни или храмы какие-то. Ну, вроде жрецов были. И передавали из поколения
в поколение этот Коготь.
В общем, только в руках драконорождённого этот артефакт на что-то способен, а вот на что я не знаю. Помоги мне, давай найдём его,
и ты заберёшь его себе, если ты Довакин, а талморцы оставят меня в покое, когда узнают об этом.

          Садия  тискала руками подол платья и молила о помощи. И он понимал, что не может отказать ей не то что в помощи, но даже более,
он негласно принял её под своё покровительство. Покровительство? Коготь, кровь дракона, кровь Дова. Да, сейчас он почувствовал,
как по всем его жилам помчалась горячая волна пламени. Ведь он не простой смертный. Как долго ещё будут жить в его понимании привычки прошлых лет?
Кровь Дова, суть которой Йол, огонь дракона, и услышанное здесь не один раз имя Акатоша, казалось, вливают в него новые струи огня.
Надо найти этот коготь. Просто потому, что он Дова, и он имеет право на него, а не талморцы, высокомерные, всеми ненавистные альдмеры.
      Он посмотрел на притихшую Садию, дотронулся пальцем до кончика её носа и, улыбнувшись, заверил девушку в том, что все её страхи
  и опасения теперь его забота.
А та, приглушённо взвизгнув, вдруг сорвалась с места и кинулась ему на шею:

      — Я знала! Я знала, что всё решиться, что найду того, кто мне поможет! И я не буду у тебя обузой в пути, я тоже кое-что умею,
я умею становиться невидимой, умею подкрадываться, я буду твоим шпионом!