Задумывались ли вы о будущем? О том светлом дне, когда все безвозвратно изменится и человечество вступит в новую, неслыханную для себя эру процветания и успеха. Наверняка.
Но чаще, мы думаем о будущем очень приземлено и себялюбиво, даже потребительски. Вот зарплату выдадут, там джинсики прикупить к лету можно будет, или что-то из бытовой техники, а еще можно попробовать накопить на отпуск хотя бы в Анапе, а то все работаешь, работаешь, как негр на плантации…
В зависимости от степени материального достатка и полета души, любое грядущее становится картиной бесконечных ожиданий и планирований.
Да и само будущее как-то ускользает от нашего взора. Вот только вчера вышли из моды пейджеры и даже стали раритетом, обычные телефоны повсеместно заменили сотовые, а что такое телетайп и тетрес уже как-то новому поколению и неизвестно. Мы отказались от многого: пару лет назад во всех рекламах преобладал черно-белый контраст, а теперь от многоцветья так и рябит в глазах. Таким манером, будущее постоянно оборачивается настоящим и нам не так и важно какое оно будет, если мы не доживем до него.
Но писателям-фантастам тема будущего интересна и в определенные исторические моменты во много раз интереснее реальности и прошлого. Это сейчас, в эпоху господства магического реализма и попаданства, которое никак не могут сломить ЛитРПГ и стимпанк, прошлое пытается составить достойную конкуренцию, с каждым годом, становясь как никогда актуальным, обсуждаемым, да и общественно социальный заказ чувствуется. А лет пятьдесят-пятьдесят пять назад взгляды большинства фантастов были устремлены в звездное небо и бесконечные просторы прогресса. К вершинам человеческой цивилизации, которые казались столь близкими. Так же как Марс в тридцати секундах от Земли.
И именно после достижения пика воодушевления, три десятилетия назад, из нарастающего вала негативных ожиданий, подогреваемых остановившейся до поры до времени научной революцией родился киберпанк, а на гребень интереса вознесся постапокалипсис.
Так в тисках разочарования временной остановкой в развитии и в страхе от неслыханных технологических изменений и еще более пугающих перспектив ширился, множился дистопический мир писательского сообщества.
Киберпанк как детище этого настроения не стал символом прогресса и виртуального бессмертия, наоборот, заполнившая его мир Технология, god of machines – холодные и одинокие, зато наполненные сильными личностями, бросающими вызов Системе.
Истоки его можно проследить еще в послевоенное время вместе с развивающейся идеей глобальной сети, к которой приложили руку столпы мировой фантастики, и известные ученые, но к жанру как таковому они естественно отношения не имеют. Как самостоятельный поджанр научной фантастики Киберпанк рождается очень недавно.
В 1983 году Брюс Бетке публикует рассказ с одноименным названием и подхваченное редакционным сообществом слово начинает использоваться для уже имеющихся многочисленных рассказов, связанных с глобальной сетью. Хотя если идти к истокам творческим, то определяющее значение в становлении сыграли, такие авторы как Б.Стерлинг, Т.Мэдокс, и конечно же, У.Гибсон, в частности, его перу принадлежит один из самых первых рассказов в жанре киберпанка: «Джонни-Мнемоник», опубликованный в Omny в далеком 1981 году.
Манифестом же движения, стал принцип, поставивший четкое разделение: человек – система.
Столь же легко можно увидеть подобное разделение и в постапокалипсисе только звучать оно будет как человек – катастрофа.
Новое дыхание жанр получает в конце девяностых, когда от дистопического уходит и расширяется до всего, что связано с виртуальным пространством: интернет, хакеры, транскорпорации, заговор машин и сообщество геймеров — теперь все это тоже киберпанк.
Последней тенденцией с этим связанной становится ЛитРПГ.
Хотя, если смотреть глубже, ЛитРПГ как раз во многом реализуют жажду на человеческое бессмертие: бессмертие в капсуле. Будущее, в котором человек становится чем-то большим, возможно даже демиургом.
И здесь мы подходим к водоразделу жанров.
Постапокалипсис дает совсем иной ответ о грядущем: Будущего нет. Катастрофа стерла большинство людей, а кто остался вынуждены медленно погибать или приспосабливаться к нечеловеческим условиям.
Здесь важно различать, что как творческий стиль постапокалипсис намного древнее киберпанка, в какой-то мере, даже откровения Иоанна Богослова проникнуты духом неумолимого всепоглощающего разрушения, да и литературно уже в 19 веке были произведения с похожей повесткой. «Последний человек» М. Шелли, например, — чем вам не постапокалипсис?
Что же роднит два разных жанра?
Ощущение одиночества. Противопоставление человека явлению, событию которое полностью затмевает антураж сюжета. Общий литературный метод.
Только в одном случае противопоставляется машина, система, технология, в другом – катастрофа.
Шаг вперед для человечества, шаг назад для человека. Так можно проще всего описать любой дистопический мир. И если киберпанк – это настоящее подобного мира, то постапокалипсис – будущее.
Мы боимся будущего, мы надеемся на будущее, мы верим в будущее.
Но пока, чем сильнее и успешнее человек в настоящем, тем почему-то яростнее синдром одиночки бушует в нашем обществе. Кажется, в пестром многообразии мы забываем, кто же мы есть.
