Нет!
Он гневно ударил кулаком по стене. Нет-нет, только не это, нет…
Вагон мерно раскачивался в такт поезду. Глядя в разбитое зеркало вагонного туалета, он понимал, что всё кончено. Кулак болел. По пальцам стекала кровь. Он ударил по стеклу? Похоже на то…
Досчитаю до тридцати, решил Вадим. Успокоюсь и ещё раз посмотрюсь. Может, с бодуна померещилось. Провожали его тоже с шумом и свистом. Да, это просто глюк, точняк…
Отсчитывая, он любовался на блевотину, залившую раковину. Третий раз уже за ночь. Траванулся. Да-да, всего-навсего отравление, ха-ха…
Но зеркало не совсем подтверждало гипотезу. Глаза цвета помидоров. Мертвенно-бледное лицо, на котором фиолетовой сеткой проступают вены.
Вадим без сил сполз на пол. Пофиг, что сортиры наших поездов не отвечают санитарно-гигиеническим требованиям.
Это она. Причина, по которой страна намертво закрыла границу. Впрочем, не только мы такие умные: те же Британия с  Австралией первыми, как всё началось, опустили железный занавес… Острова, фигли.
Неудивительно, что его рвало после каждой попытки поесть. Его организм впредь не принимает пищу.
Пульс скакал галопом, гонгом отдаваясь в висках. Грудная клетка вздымалась всё быстрее и быстрее. Болезнь прогрессировала.
Вадим запустил покрытые холодным потом руки в чёрные волосы. Так, сейчас главное успокоиться. Что он знает о заразе? Когда он в первый раз о ней услышал?
Он тогда ещё в школе учился. Выпускной класс. Что-то там тревожное в новостях глаголили – Вадим предположил ещё тогда, что это неведанная раньше рекламная компания какого-то кинца голливудского. Ну, сначала всё списывали на помешательство массовое, двадцать первый век там, все дела. Потом пластинку сменили, заговорили то про новый штамм гриппа, то какое-то мутировавшее бешенство, кто-то говорил, что СПИД так вот внезапно взял и решил мутировать. Ну а когда ситуация стала действительно серьёзной, когда до всех дошло, что жертвой может стать каждый – тут уже всё громче и громче зазвучали голоса проповедников.
В любом случае – напасть обходила страну стороной. Ни одного известного случая заражения за три года! Попы говорили, что бог хранит Россию, что она уникальна и удостоилась спасения. И верилось, ибо так спокойней было. А теперь…
Вадим почувствовал, как что-то солёное пробежало по щеке. Не плакать! Тряпка, не реветь! Думать!
Через кровь, слюну, половые контакты… Первые недомогания наступают через двенадцать часов после заражения… При появлении первых симптомов немедленно вызывать врачей… Или полицию – всё одно приедут вместе… Заберут и увезут куда-то навсегда…
Слюна, половые контакты… Вадим мучительно напряг память. Да с кем, блин, только не было… Да и какая разница сейчас…
Он вскочил и больно ударился об металлическую ручку двери. Значит, там, на турбазе, уже был кто-то инициирован! Возможно, уже несколько человек! Надо… Надо срочно сообщить куда надо! Но, бросив очередной взгляд в зеркало, Вадим тотчас растерял весь пыл. Какой там сообщить. Телефон разрядился, а с такой рожей его любой полицейский пристрелит, не дав рта раскрыть…
— Ну скоро там! – затарабанили с той стороны двери, — сколько можно-то, люди ждут!
Вадим отшатнулся. Придя в себя, он натянул на голову капюшон толстовки, досчитал до десяти и пулей выскочил из туалета, чуть было не сшибив дородную тётку, добежал до купе и вскочил на верхнюю полку, повернувшись спиной к стене. Лишь бы не видеть людей. Лишь бы они не заметили, каким он стал.
Пот градом лился по лицу. Начинало немного знобить.
Когда поезд прибыл в столицу, до рассвета оставалось всего ничего. Вадим дождался, пока остальные пассажиры покинут вагон, и вышел на порядком опустевший перрон. Рюкзак бросил в поезде. Всё тело ломило, но слабости он не чувствовал.
Сейчас домой бы поехать, подумал он. Мать обнять, она-то ведь соскучилась наверняка, пусть он ненадолго уезжал. Сестру на шее поносить. Отоспаться, созвониться с одногруппниками и пойти в очередной загул до утра…
Но нельзя.
Вадим бросил взгляд на тот конец платформы, где круглые сутки кипел людской муравейник. Знаете ли вы, какая опасность вам угрожает, люди? Что сама смерть в лице Вадима пожаловала в город?
«Не бойтесь, люди. Я спасу вас».
Юноша обернулся и вперил взгляд в горизонт, туда, где небо уже светлело. Первый же прямой солнечный луч убьёт его и спасёт остальных.
Ждать.
Самая ужасная вещь на свете – это ожидание.
… а потом, как он утром домой заявится, то там уже и отец с ночной смены вернётся. Он, в отличие от мамы, по поводу гулянки пилить не будет. Они будут долго говорить на кухне. Наверняка окажется, что все намылились в деревню к родственнице, а значит, нужно будет срочно соображать, как отвертеться от сей страшной скуки...
Горизонт розовел так медленно, что Вадим сразу понял – издевается…
… а потом ещё неделя, и уже ВУЗ. Третий курс, как-никак. Половина пути пройдена. Надо будет на водительские курсы в первом семестре записаться…
Верхушка красного диска показалась из-за домов. Вадим пригнулся и зашипел.
Очень хочется жить.
Выжить.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он что есть силы побежал к вокзалу, туда, где кипело людское море, где был спуск под землю, в метро, где он сможет переждать день.
Вадим бежал со скоростью, на которую ранее ни в жизнь не был способен. “Ишь ты, спортсмен, видать”, — одобрительно проводила его взглядом женщина, та самая, что ещё с час назад ломилась в туалет, но потом застряла на перроне, так как брат, который должен был её подобрать, запаздывал.
Буквально просочившись через людское море, Вадим перемахнул турникет и скрылся в метрополитене.
Дни столицы были сочтены.