Эффект Прометея
Стоун бежал, сломя голову. До конца оставались считанные минуты. Едкий кислород в скафандре жег второе горло, нещадно разъедая жабры.
"Тут главное успеть!»
Коридор верхней палубы норовил опрокинуть с уставших, непривычных ног в свои объятья.
"Как можно передвигаться на этих ветках?»
"Я должен успеть!»
*   *   *
Слизь.
Слизь бесила Стоуна. Он вообще не очень любил органические космические лайнеры, но безопасность для него была превыше всего. Здоровенный псевдо-разумный дракон нес в своей матке всего четыре-пять капсул-яиц. Так что одна такая поездочка влетала в кругленькую сумму. Зато каждое яйцо лайнер охранял, как свое непосредственное потомство. Оцифрованный материнский инстинкт сбоев не давал. Да и при форс-мажорных обстоятельствах силовые поля капсулы позволяли пассажиру выжить в любых условиях, крео-сон иногда длился годами, но эти года никак не отражались на человеческом организме.
Но слизь, выделяемая яйцом при распаде-пробуждении, сводила с ума…
— С прибытием, – улыбнулся невысокий, плотный мужчина, подавая халат. – Меня зовут Билл.
Стоун поморщился, встал, стряхивая остатки слизи, пожал протянутую руку, оделся и осмотрел приемную. Комнатка была небольшой, с металлическими стенами. Он топнул ногой – пол тоже оказался прочным, не пружинящим. Станция в этом Богом забытом мирке была дешевенькой, переделанной из старого космического крейсера. И это казалось странным. Один вызов такого специалиста стоил, как вся эта база. И это – без учета оплаты за саму услугу.
— Сколько у меня времени? – спросил он, приглаживая влажные волосы.
— Чем скорее все сделаем, тем лучше. Но в душ заскочить успеете. Я вас даже накормлю.
Наслаждаясь горячими струями, бьющими по спине, Стоун потихоньку освобождался от противного химического запаха слизи, от крео-сна, от мыслей… Калейдоскоп в его голове крутился, узоры менялись, это умиротворяло…
Потом он долго вытирался настоящим махровым полотенцем и стоял у зеркала, рассматривая свое лицо. Его внешность ни о чем не говорила. Брови, глаза, нос, губы… все было стандартным, усредненным. Таким, чтобы не выделяться из толпы, везде быть своим, примелькавшимся, незаметным. Стоуна это полностью устраивало.
Бросив испачканный в слизи халат в утилизатор, он распаковал контейнер с новенькой юнит-формой, созданной специально для путешественников. Одежда была хорошего качества, и это приятно удивило. Под раковиной нашелся и преобразователь. Стоун развернул в воздухе гологро-меню – довольно внушительное, вплоть до отдельных элементов из таблицы Менделеева – и заказал сигарету. Долго и со вкусом курил, сев на пол, потом разогнал свой метаболизм, выводя вредные вещества. Что ни говори, а в работе Дубля были свои плюсы.
Хозяин станции не обманул, действительно накормил довольно сносным поздним ужином, состоящим из целых трех блюд, что в этом краю можно было расценивать, как непозволительную роскошь. Доедая второе – спагетти с сыром – Стоун поинтересовался, сколько человек проживает на станции, и чем они, собственно, тут занимаются.
— О, я могу говорить об этом часами! – всплеснул руками Билл, в глазах его блеснул фанатичный огонек.
«Значит, станция научного поиска… — подумал Стоун, скребя по тарелке вилкой. – Одиночного».
— Я попал в третью волну, — затараторил Билл, отодвинув свою порцию. – Поэтому, сами видите, закинули меня сюда на старой железяке.
— Что можно искать на мертвой планете?
— Это сейчас она мертвая! Но всего пару тысячелетий назад… — Билл неожиданно вскочил, приглашающе махнул. – Идемте, берите свой коктейль, я покажу.
Стоун поднялся, отхлебнул из высокого бокала, удивился, распознав нотки алкоголя. Станция выдавала сюрприз за сюрпризом, ведь употреблять дурманящие вещества в научном поиске вроде как воспрещалось… С другой стороны, объяснялось наличие преобразователя в ванной. Одиночество – штука такая, не каждый умеет ее переносить.
Медицинский отсек тоже показался Стоуну слишком современным, дорогим. Он никак не вязался с остальной частью станции.
— Не удивляйтесь, — улыбнулся Билл, видя его замешательство. – Я все устроил на свои деньги. Были кое-какие мысли… ну, вы понимаете. Хотел проверить. На современную станцию не хватило, конечно, но отсек для исследований себе организовал.
Стоун кивнул. Его всегда восхищали подобные безумцы. И еще внешность Билла была какой-то ускользающе знакомой… По-хорошему знакомой, словно Стоун знал человека, очень на него похожего, и относился к нему с уважением.
— Сколько вы держитесь?
— Простите?
— Сколько вы ну… находитесь в образе? – Билл уже вел его к каким-то склянкам, расставленным на столе.
— Это не совсем образ, — улыбнулся надменно Стоун, он тоже умел гордиться тем, что делал лучше всего. – Я полностью дублирую оригинал. Не отличить. – И, увидев в глазах Билла лишь ожидание, сухо продолжил: — Минимум пять часов.
— Отлично! – всплеснул руками Билл. – Мне нужно для исследований два. Или три, как пойдет.
— Исследований? Каких исследований?
Билл пробежался пальцами по склянкам и мензуркам, словно пианист по клавишам. Стоун невольно залюбовался этим движением, его всегда восхищали мастера своего дела, творцы.
— У меня тут есть кое-что… Вам же подойдет любой носитель ДНК?
— Да, любой, — кивнул Стоун. – Конечно, лучше кровь, но за неимением…
— Я нашел почти целый скелет. Это порошок из костной ткани. Вот! – Билл уже тянул ему склянку. – Он был в горах, в развалинах. Скелет очень похож на человеческий. Вы не поверите! – Он несколько секунд смотрел прямо в глаза Стоуну. Потом рассмеялся. – Я кажусь вам ненормальным, да?
— Немного, — хмыкнул Стоун. – Но работе это не помешает.
— Я покажу вам после, как закончим. Довезу вас до гор, как раз светать начнет. Рассветы тут просто сказочной красоты! Двойная звезда – это что-то невероятное! Вы обязаны увидеть!
— Договорились.
На этот раз Стоун лишь сдержанно улыбнулся, взял предложенную склянку, попробовал содержимое на вкус. Чужое ДНК внедрилось в его спирали, начало перестройку организма. Калейдоскоп перед его внутренним взором крутанулся, выстраивая новый личностный узор. Пол прыгнул вниз, видимо, к росту добавилось не меньше двадцати сантиметров. Костюм начал жать в плечах и в районе бедер. Стоун посмотрел на ладони, пальцы тоже стали длиннее. И теперь их было по шесть. А еще на теле появилась короткая шерстка.
Билл не сводил с него восхищенного взгляда. Потом приглашающе кивнул на кушетку.
— Мне нужно взять кое-какие анализы. Это не больно.
*   *   *
Три часа спустя они надели скафандры, забрались в небольшой открытый вездеход и поехали в сторону рассвета. Небо разгоралось на горизонте, красило горы впереди в фиолетовый цвет. Было действительно очень красиво. Билл без конца тараторил по внутренней связи, озвучивая Стоуну гипотезы и идеи. Но он почти не слушал. Лишь кивал время от времени – надеясь, что собеседник видит – и растворялся в мертвой красоте. Скафандр был тесноват, но на такие мелочи даже отвлекаться не хотелось.
Почва здесь была розовой, глянцевой. Насыщенный цвет плавно перетекал в фиолетовый горизонт и дальше – в космическую черноту, усыпанную непривычно крупными звездами. Стоун откинулся на спинку сидения, задрал голову и закрыл глаза. Дорог тут не существовало, но поверхность была гладкой, поэтому почти не трясло.
—… убивать?
Стоун очнулся от дремоты, бросил взгляд в сторону Билла. Рассветные блики гуляли по его шлему, лица видно не было. Но что-то нехорошо кольнуло в груди Стоуна. Тревожное чувство заставило мобилизоваться и резко сесть.
— Что?
— Я спрашиваю, приходилось ли вам кого-то убивать? Это входит в ваши услуги?
— Нет. Не приходилось, — спокойно ответил Стоун. Показалось, что Билл напряжен, словно натянутая струна. Что он к чему-то готов…
— А подставлять кого-то? Приводить его к смерти? Сознательно? – Билл выдержал паузу, но, не получив ответа, продолжил: — Например, приходилось ли вам напасть на человека в уединенном месте, скажем, в туалете, добыть его ДНК, трансформироваться – и выйти, как ни в чем не бывало? Увести подальше его ничего не подозревающих телохранителей? Дать киллерам шанс расправиться со своей недоступной жертвой?
Вездеход резко затормозил. Стоун схватился за поручень, хотел подняться, но ноги неожиданно подкосились. Невероятная слабость разлилась по телу свинцом, обрушила обратно на сидение.
— Что… что со мной? – еле выговорил он.
Билл подвинулся ближе, навис, широко улыбнулся.
— Это трансформация. Твоя последняя. Когда-то давно твой дар помог отправить на тот свет моего брата. Теперь он поможет мне – расправиться с тобой.
Да, так и было, именно так все тогда и произошло. И тот мужчина – неугодная властям шишка – совершенно неуязвимый тип. Гонорар тогда был просто запредельный… Все это крутилось у Стоуна в голове, складывалось в цепочку. И блеск в глазах Билла казался уже не одержимостью ученого-фанатика, он объяснялся жаждой мести.
Два огромных голубовато-фиолетовых светила величественно поднимались из-за горных хребтов. Скафандр запищал, услужливо предупредил, что клиент дышит слишком часто, и предложил увеличить количество кислорода. В следующую секунду горло неприятно обожгло, словно Стоун хлебнул кипятка.
— Думаю, дальше мы не поедем, — улыбнулся сквозь шлем Билл. – В горах нет никаких развалин. Ты ведь уже догадался, правда? Я действительно провел в поиске несколько лет. Работа, знаешь ли, прекрасно отвлекает от семейных трагедий. А дальнее путешествие позволяет замести следы после убийства всех тех, кто был причастен к смерти близкого человека. Правда, корабль у меня был хороший, современный. И спонсирование государства было. Команда. И мы действительно кое-что нашли. Правда, не здесь, в другой дыре. Мы нашли следы древней цивилизации. Много, очень много следов, останков. Их планета, на три четверти покрытая водой, разогревалась днем и сильно остывала ночью. Так сильно, что океаны промерзали практически до дна. Представляешь? Как тут эволюционировать? Но аборигены выкрутились. По ночам –  длинным, в несколько земных лет – они  походили на людей и вполне могли дышать кислородом. Строили временные жилища изо льда, развивались.  А с первыми лучами солнца шерсть менялась на чешую, появлялись жабры. Ноги тоже трансформировались, превращались в своеобразные щупальца-плавники. Такая вот метаморфоза…
Стоун слушал, замедлив дыхание, лихорадочно соображая, как выпутываться из ситуации. Билл, конечно, наслаждался, описывая, что и как с ним дальше будет. Но и давал подсказку, что было крайне недальновидно и даже глупо…
Стоун собрал все свои силы, резко вскочил, повалив противника. Нащупал сквозь ткань скафандра нужную точку на теле Билла и резко по ней ударил. Билл выдохнул с резким «Хаа» по громкой связи и обмяк. Стоун, как мог, замедлил метаболизм, тормозя начавшуюся трансформацию, и погнал в сторону станции.
Метаморфоза застигла его уже внутри станции, когда организм совсем выдохся и сдался. Дышать стало невероятно трудно, а каждая стопа словно разветвилась, превратилась в несколько плавников. Стоун бежал, сломя голову. До конца оставались считанные минуты. Едкий кислород в скафандре жег второе горло, нещадно разъедая жабры.
"Тут главное успеть!»
Коридор верхней палубы норовил опрокинуть с уставших, непривычных ног в свои объятья.
"Как можно передвигаться на этих ветках?»
"Я должен успеть!»
Скафандр он не снимал до последнего, понадеявшись, что высокие ботинки послужат его стопам своеобразным экзо скелетом. И не прогадал. Раздевался он уже в ванной, у самой кабинки. Еле справился с внутренней магнитной застежкой и вывалился, словно чешуйчатый осьминог, прямо в кабинку. Включил спасительную воду…
Билл пришел в себя ближе к полудню. Стоун сидел рядом с его кроватью и потягивал самодельный виски.
— Прости, голова немного поболит. Это побочный эффект.
— Что ты сделал? – простонал Билл, попытался сесть, но безрезультатно.
— Создавая мое тело, генетики отдали его под мой практически полный контроль. Мы, Дубли, как никто другой умеем управлять живыми организмами. Знаем все слабые точки. – Он сделал большой глоток, не сводя с Билла взгляда. – У нас самих же есть только две слабости. Первая – заказанная трансформация держится минимум пять часов, так уж этот механизм работает. И ты мастерски меня подловил. – Стоун натянуто улыбнулся.  – Признаю.
— А вторая?
Билл лежал неподвижно. В глазах его не было страха или отчаяния. Только напряжение. И неприязнь.
— Вторая – это маячок. – Стоун откинулся, словно готовился к долгому разговору. – Дублируя кого-то, я воссоздаю не только внешность, но и внутренние качества. Человек каждую секунду делает выбор – правильный или нет – и все это тут же отпечатывается в его ДНК. С первую очередь я делаю слепок его души, а потом уже тела. И я вижу насквозь  каждого, кого копирую. Твой брат был достойным человеком.
— Но ты дал его убить, — очень спокойно констатировал Билл.
— Да, это так. – Кивнул Стоун. – Но я не мог иначе. Я не исполнитель. Скорее инструмент. Я не имею права отказываться от поставленной мне задачи. По маячку меня могут выследить в любом конце вселенной. И заставить сделать все, что угодно.
Билл отвернулся и некоторое время молчал. Потом спросил, не поворачиваясь, в стену:
— И как ты с этим живешь?
— Богато, — хмыкнул Стоун.
— А ради чего живешь?
— О, началось, — ухмылка переросла в смех. – Хорошо, я поделюсь с тобой одним секретом. В память о твоем брате, которого мне действительно очень жаль. Мне подвластно такое, что вам и не снилось. Я как Прометей, несущий человечеству огонь. Он мог подарить людям двигатель внутреннего сгорания и сопла ракет. Но люди предпочли жарить на его огне дикое мясо… — Стоун вздохнул. – Каждый раз, возвращая себе родной облик, я нахожу в организме опухоль или еще какую-то гадость. Это расплата, это мой орел и цепи. Вселенная не хочет моего существования, не хочет, чтобы я помогал людям. Я могу заставить опухоль рассосаться за минуты. Но сам факт, что я плачу за людскую корысть и недальновидность…
— Ты упускаешь одну важную деталь, — вставил неожиданно Билл. – Прометей был богом. А тебя создали в лаборатории. Поэтому все твои речи…
— Да, это так, — согласился Стоун. – Но данный факт не умаляет моих способностей. 
Он посмотрел на часы, поднялся.  Два громадных светила горели за окном, приглушенные фильтром. Дракон, судя по всему, был уже на подлете. Билл повернулся, глянул пристально, с вызовом.
— Так почему бы тебе не совершить что-то великое? Хорошее?
Стоун ответил не сразу. Стоял, крутил в руке пустой стакан и разглядывал собеседника. Потом пожал плечами.
— Ты хочешь катарсиса? Его не будет, уж прости. И не потому, что долбаный маячок держит меня на привязи. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся от него избавиться. Дело даже не в том, что мне наплевать на других. Ты можешь сказать, что я был создан бездушным и, возможно, окажешься прав… Дело в том, что вселенной тоже наплевать. – Стоун наклонился над Биллом, их взгляды скрестились, словно шпаги. – Каждое живое существо – это калейдоскоп. Добро и зло, нежность, страсть и жестокость – стекло и камни, рисующие индивидуальный узор личности. Красиво, захватывающе… Но стоит разобрать калейдоскоп – и на руку тебе высыплется обычный мусор. И все в этом мире устроено так же. Вселенной наплевать, чего больше, чего меньше, наплевать на добро и зло. Главное, чтобы калейдоскоп крутился, узоры складывались. Возможно, все закончится, когда сложится последний узор. Мне очень хочется надеяться. Тогда во всем этом будет хоть какой-то смысл.
Снаружи послышался гул, а потом утробный крик. Лайнер-дракон прибыл. Он приземлился совсем рядом, заслонив собою полуденный пейзаж. Голубоватый огонь плясал по его чешуе, слепил… 
— Мне пора. А тебе я бы порекомендовал полежать еще часик-другой.
— Я еще найду тебя, — пообещал Билл.
— Хорошо, — улыбнулся Стоун. – Только помни, что сострадание и умение давать второй шанс – точно не мои слабые стороны. У меня вообще больше нет слабостей.
*   *   *
Слизь…
Слизь бесила Стоуна.
Еще больше его бесили лишь отлично отработанные, но неоплаченные заказы…

...

Стоун бежал сломя голову. До конца оставались считанные минуты. Едкий кислород в скафандре жег второе горло, нещадно разъедая жабры.
«Тут главное успеть!»
Коридор верхней палубы норовил опрокинуть с уставших, непривычных ног в свои объятья.
«Как можно передвигаться на этих ветках?»
«Я должен успеть!»
Рядом сыпались части конструкции корабля, и каждая все ближе и ближе, казалось корабль задумал похоронить ничтожное существо в своих недрах. Цепляясь за перила вдоль стен, Стоун продвигался по коридору сопровождаемый диким грохотом окружающего хаоса.
Выход был все ближе и ближе. Брызги морской воды то и дело врывались в коридор, красноречиво показывая собой, ту бушующую стихию за стенами. Доска сорвавшаяся над головой с глухим стуком ударила по железному шлему скафандра.
В голове будто прояснилось, как будто сознание вынырнуло из густого тумана в котором кроме самого Стоуна был еще кто-то и определял то как ему думать и что делать.
Жжение в горле становилось все сильнее и невыносимее. Не послушными пальцами Джон начал отстегивать – откручивать все крепежи. Один за одним.
И наконец железный купол в который была заключена голова с грохотом упал на пол. А пальцы невольно коснулись горла, где рывками шевелились жабры.
«Матерь Божья! Что со мной?!»
Тем временем корабль разрушался все сильнее, сжимаемый непонятными, чудовищными силами. Раздался взрыв. Взрывная волна выкинула тело бедняги на палубу. Жесткое приземление выбило воздух из груди. Жадно втягивая воздух ртом Стоун встал на четвереньки. Джон не видел как двигаются его жабры, к большому его облегчению.
Вспышка в голове, и Стоун уже видит вокруг себя причал, корабль, а на скалистом берегу перед ним виднелись огни в окнах домов. «Странная деревенька, на скалах. Не самое удобное место для строительства. Да и вид какой-то зловещий»— Стоун сжался, когда очередной порыв холодного атлантического ветра ворвался под развивавшийся на ветру плащ.
Стоун- молодой ученый океанолог, и работает над докладом для научной академии, о флоре и фауне прибрежных океанских вод. Именно эта цель и привела его к португальскому побережью.
-Ну что вы, Стоун, стоите столбом?— неприятного вида капитан, с отвратительным запахом из рта, с подозрительным прищуром и с вечно намотанным на горло шарфом, даже когда находились в тепле, в каюте или в корабельной столовой.— Не стоит стоять на ветру. Здешний ветер не самый дружелюбный, особенно к чужакам.— сделав акцент на слове «чужак» , капитан пристально посмотрел в глаза Джону.
-К чужакам?— повторил за капитаном ученый.— Что вы хотите этим сказать?
-Я имел ввиду что не местные, так сказать пришлые люди часто быстро простужаются из-за здешних холодных ветров, мы ведь не в бухте, а значит и температура тут ничуть ни меньше чем в открытом море, вдалеке от берега. — он засунул руки в карманы стеганной куртки и пару раз хрипло прокашлялся в свой заношенный и выцветший, некогда синий шарф.— Пойдемте, нечего тут стоять, тут есть небольшая гостиница, мягкая кровать и горячая похлебка после морской качки всегда поднимает настроение, даже в такую непогоду.
Он не стал дожидаться моей реакции и просто направился по деревянному причалу, с местами прогнившими досками, в сторону деревни.
На корабле вместе со Стоуном было еще двадцать человек экипажа, не считая капитана. Но самое интересное что из экипажа наемными моряками были тринадцать человек. И только лишь шестеро прибыли в Лондон вместе с капитаном на корабле.
Все матросы укутавшись в куртки и пальто направлялись в сторону мерцавших на скалистых выступах огоньков.Всех манило тепло и уют ждавший по ту сторону этих светлых прямоугольников окон. Кто-то шутил, кто-то недовольно бурчал на погоду и на «дыру, в которую их занесла нелегкая». Только лишь матросы прибывшие в Лондон вместе с капитаном шли чуть впереди о чем-то тихо переговаривались.
Снова вспышка…
Перед глазами деревянное покрытые палубы. Вокруг то и дело разливалась вода закидываемая на палубу стихией. Подняв голову Стоун наткнулся взглядом на резиновые сапоги.
-Стоун, пойдем со мной,— грубый и властный голос легко перекрывал звуки окружающего хаоса.— Наш, а теперь и твой тоже, отец ждет.
Оторвав руки от поверхности палубы, Стоун поднялся. Перед ним стоял, как он и понял, капитан, протянув руку, внимательно смотрел в глаза Джона.
-Какой отец?! Капитан, вы о чем?!
-Наш отец, наш хозяин, наш покровитель…— с этими словами он стянул с шеи шарф, обнажая шею.
Стоун попятился. На шее капитана плавно двигались жабры, будто шлюзы, они открывались и закрывались, впуская а затем и запирая воздух в теле этого существа. Назвать его человеком язык у Джона не поворачивался.
-Да кто ты такой и что тебе нужно от меня?!
Капитан снисходительно смотрел на Стоуна, делая шаг к нему навстречу.
Стоун украдкой посмотрел по сторонам в поисках чего-либо, хоть отдаленно напоминающего оружие, хоть что-то что нанесло больше урона чем кулак контуженного человека, но палуба оказалась пуста, видимо все, что было не прикручено давно пошло на дно.
-Стоун! Хозяин принял тебя в семью! Зачем ты сопротивляешься?— капитан постепенно, шаг за шагом, приближался к Джону.— Он дал тебе великий дар!
-Какой дар?!-Стоун коснулся пальцами своей шеи, коснувшись жабр, брезгливо отдернул руку- Это не дар! Это проклятье! Кто я теперь?
-Теперь ты Его сын, такой же как и я.— снова шаг.— И как любой отец, он вправе призвать тебя! И наказать, за твое непослушание!
-Капитан! Вы что несете?!— вопль Стоуна сорвался на визг. Паника охватывала его с каждой секундой все больше, сдавливая на горле холодные тиски отчаяния. — Я человек! Я Джон Стоун! И мой отец сейчас в Англии!
Капитан остановился и покачал головой. Теперь сожаление в глазах капитана смешивалось с раздражением. Капитан собрался сделать уверенный, и широкий шаг вперед, чтобы сократить расстояние до минимума и схватить ученого, но в это самое мгновение корабль снова не слабо ударило, скорее всего о скалы, потому что капитан ударившись о перила, перевернулся через них и упал в воду.
Но Джон этого не увидел, так как от этого же столкновения он упал на палубу а головой приложился о балку. Снова вспышка.
Джон открывает глаза лежа на кровати в номере, какой-то видимо очень дешевой гостиницы, этому свидетельствовали выцветшие и местами отклеившиеся из-за высокой влажности обои.
Старый платяной шкаф, не развалившийся, наверное благодаря каким-то высшим силам, и кровать, в матрасе которой жизни больше чем в крупнейших столицах мира.
Но чуткий сон Стоуна прервали не оскорбленные окружением эстетические чувства потомственного дворянина, а посторонние звуки в коридоре, за дверью. Тяжелые шаги нескольких пар ног, и приглушенные голоса за дверью, вот истинные источники беспокойства. Сон как рукой сняло. Постаравшись не скрипеть, вставая с кровати Джон прислушивался к голосам из-за двери. Расслышать удалось не много, но достаточно. «Ворвемся…схватим… зачем он только нужен…некудышная жертва…»— каждое это слово заставляло глаза Джона открываться все шире, а сердце замирать все дольше. Рывком встав с кровати Стоун кинулся к шкафу у двери.
-Вы слышали это?!-раздалось из-за двери.— Он кажется проснулся! ни рук, ни ног. Дверные петли и замок жалобно скрипели от каждого удара. И каждый этот скрип будто забирал с собой, в пустоту последние минуты жизни ученого.
Сердце сжалось. Ком подступил к горлу Джона.
Вот так? Так бессмысленно и дико, в грязном номере ветхой гостиницы, в забытой Богом деревушке быть растерзанным какими-то психами! В голове не укладывается!
С этими мыслями Стоун огляделся и наткнулся на окно, небольшое, но все таки, в подобной ситуации оно казалось безупречным путем спасения.
Отодвинув занавеску, Джон поднял створку окна и выглянул.
Брусчатая улица внизу казалась бесконечным ущельем. Но хруст ломающейся двери за спиной казалось бил больнее чем хлыст рабовладельца по сгорбленной спине раба на галере. Небольшой выступ в полуметре от окна как нельзя кстати попал в поле зрения, и недолго думая стоун просунул ногу в окно и поставил ее на этот самый выступ. В этот момент Стоун как никогда был благодарен своей природной брезгливости которая не позволила ему раздеться чтобы лечь на тот рай для паразитов, который здесь называют матрас, потому что в этот самый момент каменного выступа касалась не голая нога, а нога в теплом кожаном ботинке. В тот момент когда вторая нога коснулась выступа и Джон смог выпрямится, в комнате раздался грохот, ознаменовавший падение рукотворной баррикады на пути варваров.
-Окно! Скорее!— донеслось из комнаты.
В это мгновение Джон сантиметр за сантиметром продвигался вдоль стены, чувствуя каждую ее шероховатость своими рукам.
Завернув за угол он остановился чтобы перевести дух. А что дальше? Куда идти? К капитану и команде? Так быть может они заодно с этими варварами. К матросам нанятым в Лондоне? Они разошлись по городу, и нет никакой гарантии что с ними все в порядке и подобная охота началась только на Стоуна. В любом случае, стоять нельзя, нужно бежать, двигаться, прятаться.
Стоун продолжил движение, и через некоторое время заметил примыкающий к зданию гостиницы дом с покатой крышей. Риск. Но оправданный.
Проглотив страх застрявший в горле, стоун оттолкнувшись от стены руками и ногами от выступа, полетел прямиком на крышу примкнувшего к гостинице дома. Но расчет оказался не верным.
\Планируя прыгнуть на вершину и за нее уцепиться, Стоун не учел то что разбега он сделать не сможет. Как итог ушибленная грудь, разбитое о черепицу лицо. Удар заставил опустошить легкие, а тот факт что Джон не уцепился повлек за собой стремительный скат по пологой крыше и жесткое падение на брусчатку. Темнота.
Стоун открыл глаза и постарался оглядеться, это оказалось не такто легко. Холодный морской ветер пробирал до самых костей подвешенного надо водой человека. Тело обильно покрытое ссадинами и ушибами ныло и дрожало, пытаясь хоть как-то согреться. Джон как смог осмотрелся. И картина предстала не радостная. Он был подвешен на веревках, которые в свою очередь тянутся по балкам, вынесенным над бушующим морем. Внизу, у основания самодельного крана стояла толпа людей, перед ними стоял сгорбленный человек с длинным посохом, вершину которого венчала голова моллюска, а щупальца обвивали сам посох.
Этот сгорбленный человек энергично размахивал руками и что-то говорил. Из обрывков фраз доносимых до ушей Стоуна он понял, что речь идет о каком-то боге и каком-то даре. Ну, насчет дара стало понятно. А вот что за бог такой, которому до сих пор приносят жертвы, притом таким изощренным способом, оставалось вопросом. Но уже совершенно не волнующим подвешенного будто пойманная дичь человека.
Потом, этот жрец, как окрестил его Джон, вытащил из под своего плаща кривой кинжал, изогнут клинок был непривычен глазу. Рукоять его также как и посох будто облеплена щупальцами огромного спрута. Но не внешний вид кинжала привлек внимание ученого, а действия которые совершал жрец. Он высунул неестественно длинный язык и облизнул лезвие. В следствии этих действий, язык жреца разделился на два, как у змеи. Кровь вперемешку со слюной вытекала из рта этого сумасшедшего густой бардового цвета жижей.
Толпа стоящая перед жрецом начала раскачиваться из стороны в сторону издавая звуки издали напоминающие пение похожее на мычание или мычание похожее на пение. Жуткое зрелище, особенно на фоне скал, пробирающего до самого нутра мертвецким холодом ветра и бьющихся о каменную стену берега волн.
Жрец склонился над веревкой, которая тянулась к Стоуну, и начал ее обильно поливать жижей из рта. Когда кровь смешанная со слюной в какой-то, только ему одному ведомой степени намочила небольшой отрезок веревки, он поднес к нему кинжал и начал разрезать веревку. Каждой клеточкой своего тела Джон чувствовал как разрезаются волокна веревки, как одна за другой обрываются нити его жизни, свитые в этот самый канат, держащий бедолагу над темной пропастью бушующего внизу океана.
Пучина будто жадный первобытный зверь раскрыла пасть и готова принять свой ужин, угодливо заготовленный верными слугами.
Веревка натужно треснула и порвалась, Стоун с огромной скоростью полетел вниз. Навстречу темноте и небытию. В воду вошел как неплохой пловец. Холодная вода неприятно обволокла тело, и его температура начала плавно снижаться. Джон начал трепыхаться в воде, паника охватила сознание. Тряска руками буквально ничего не дала, связан на совесть.
Океанолог бодро перебирая ногами начал медленно всплывать, маховик инстинкта самосохранения раскручивался все сильнее. Приближаясь к поверхности Стоун чувствовал как волнуется океан.
Вынырнул Джон буквально за пару секунд до новой волны, катившейся к скалам, чтобы будто снежная лавина рассыпаться об препятствие, увлекая за собой все что окажется на ее пути. Стоун глубоко вдохнул, и закрыл рот за мгновение до того как на него упал пенистый гребень волны.
Резкий рывок, и Джон понимает, что его увлекает пучина, и совсем не волна этому причина. Ноги, казалось, опутаны корабельным швартовочным канатом. Давление в груди с каждым мгновением увеличивается. И вдруг остановка. Кромешная тьма, и невесомость, будто в вакууме. Только жжение в легких давало понять что Стоун еще жив, и это не небытие, не чистилище, а лишь морские глубины.
Каким-то шестым чувством учены понял что он в этой пучине совсем не одинок, и будто читая его мысли перед ним, в этой вязкой темноте началось какое-то движение. Движение чего-то поистине огромного.
Два факела вспыхнули во тьме, будто адское пламя жившее внутри воистину гигантского существа сейчас виднелось через его глаза. Огромное щупальце (то что это именно щупальце, Джон почувствовал кожей) обхватило пояс Стоуна и тянуло за собой. Сопротивляться было бесполезно.
Это же щупальца резко сдавило тело, заставив ученого выдохнуть такой нужный ему кислород, и в то самое мгновение как рот открылся и из него бодрыми пузырьками к поверхности устремилось самое дорогое что было у человека, еще одно щупальце гораздо меньше того, что обхватило ноги, гибкое, длинное и скользкое проникло в рот ученого. Дальше темнота.
Очередные брызги закинутые на борт, и попавшие на человека взбодрили Стоуна, он очнулся. До конца понять что с ним произошло он не сможет, да и захочет ли. Джон поднялся на ноги, но был сбит новой волной накрывшей палубу. Стоун открыл глаза, инстинктивно закрывшиеся при попадании в них воды, и увидел перед собой… Капитана.
—Что за…— изумление было на грани страха.
-Отец хочет чтобы я тебе все объяснил.— как-то устало, с нотками раздражения в голосе пророкотал капитан.— Видишь ли, Стоун теперь ты во власти бога моря, Ктулху. Ты теперь один из его детей. Тебе был дарован дар, дышать под водой, жить в воде и на земле. Ты должен это ценить и быть бесконечно благодарным за это Хозяину.
-Раз я могу дышать под водой, почему на мне скафандр?— вопрос напрашивался сам собой.
-Я не знаю. Ты сказал что Отец тебя зовет, и ты должен к нему явиться.— он помедлил.— Ты вернулся на корабль и одел скафандр… Это не важно. Стоун прими нашего отца, его дар вернуть невозможно, значит ты принят в семью.
-Да, конечно. Теперь все встало на свои места. Теперь я сделаю как скажешь.— Джон сделал понимающий вид и покорно говорил лишь то что капитан хотел слышать, а взгляд тем временем жадно облизывал кобуру пистолета на поясе моряка.
-Ты согласен?— рот искривился в подобии улыбки.— Хозяин будет доволен тобой, брат мой.
Стоун поднялся на ноги, и заметив что капитан будто ослабил к нему внимание, кинулся к поясу и выхватил пистолет. Капитан видя оружие в руке Джона кинулся за борт. А ученый остался на палубе удерживая перед собой пистолет в трясущихся руках.
В эти мгновения Стоун поднялся на ноги, и заметив что капитан будто ослабил к нему внимание, кинулся к поясу и выхватил пистолет. Капитан видя оружие в руке Джона кинулся за борт. А ученый остался на палубе удерживая перед собой пистолет в трясущихся руках.
В эти мгновения за бортом перед Стоуном из воды взметнулись огромные щупальца и заплясали в жутком танце, будто змеи загипнотизированные игрой индуса-укротителя.
-Ну нееет.— на лице Стоуна заиграла нехорошая улыбка.— В вашем цирке мне не место. Все. Занавес!
Пистолет у виска дрогнул, голова дернулась. Мир погас.
Стоун вскрикнув сел на кровати. В каюту заглянул капитан в своем неизменном шарфе.
-Стоун, с вами все в порядке?— хриплым голосом поинтересовался капитан.
-Да, все хорошо.— быстро закивал Стоун, одновременно пытаясь вытряхнуть из сознания мысли о жабрах.
-Мне вам кое что сказать надо, жду вас на мостике через пять минут.
-Я буду.
Через несколько минут поднявшись на капитанский мостик стоун смотрел в окно. Через стекло, то и дело омываемое толи брызгами разрезаемых волн, то ли каплями дождя, Стоуну показались далекие огоньки.
—Что это за огни? Мы прибыли в Лиссабон?
-Вот об этом я и хотел вам сказать.— капитан прокашлялся, сухим с хрипотцой кашлем.— Приближается шторм, и в Лиссабон мы не успеем, а обходить его очень долго. Поэтому я как капитан судна принял решение шторм переждать в более безопасном месте.
-Где?— холодные капли пота потекли по спине ученого.
-В моей родной деревне. На скалистых берегах она находится. Только оденьтесь по теплее. Здешний ветер не самый дружелюбный, особенно к чужакам.
В тот самый момент когда капитан сделал акцент на слове «чужак», что-то внутри Стоуна оборвалось…