Мора. Часть 1

Тщательно, до боли в глазах, я всматривалась в небо. Совсем близкие облака могли укрывать за белесыми клочьями что угодно. Смертельное и ужасное. Крохотная точечка, не сразу заметная на фоне светлой синевы, далёкий силуэт мирно парящего стервятника, вынырнувшая из ниоткуда стайка ворон – часто оказывались иллюзией, обманом, оборотнями.
      Я уже прекрасно осознавала, что именно означает короткое слово «Би». Поэтому, тёрла покрасневшие веки и продолжала следить за когда-то родным, но ставшим чужим и больным небом. Почти без перерыва, несмотря на возможно скорую расплату.
А как же иначе? Ведь сейчас в ущелье на короткой и редкой прогулке ясли. Им так нужен дневной свет! Хоть иногда, теперь всё реже – побродить, побегать. Прикоснуться хоть чуть к когда-то принадлежащему людям миру! Увидеть и постараться не забыть!..
Мне проще. Я выросла в другие времена, хоть и жестокие, страшные. Но нынешним детям гораздо сложней. Наше горное убежище тогда казалось далеким от ареала обитания и внимания врага. В те времена, в воздухе витала почти осязаемая иллюзия безопасности и надежды, уверенности: они далеко, они ненадолго и скоро вымрут, оставив после себя в нашей истории только короткий, ужасный, поучительный след. И мы снова станем свободными и ещё более сильными, научившись на собственных ошибках, запомнив навсегда горький урок.
Шли годы. Но лучше не становилось, а только гораздо хуже и хуже. На Земле оставалось всё меньше безопасных уголков. Чахлых, убогих. Всё больше погибало людей и в первую очередь лучших, храбрейших, сильнейших из них.
Би-чума расползалась по нашей планете, набирая обороты, норовя залезть в каждую щель, жадно, неудержимо желая завладеть всей фауной, поработить каждого представителя старого вида. И особенно человека…
Верный зарычав, поднял шерсть на холке дыбом. Я повернулась в указанную сторону. Вроде, всё выглядит как прежде. Как и несколько минут назад. Но пёс честно отрабатывал дарованную жизнь и хлеб. Ни разу не подвел. И я, ни разу, не пожалела, что отстояла его ещё в детстве.
Я ждала врага с взведённым арбалетом, уверенная в неизбежной встрече, но, всё ещё не решаясь подать сигнал, оттягивала время. Каждая лишняя минута под небом и солнцем могла оказаться важной для здоровья хрупких малышей.
Некстати, предательски заслезились глаза, и я чуть не пропустила быструю, скользящую тень.
Щёлкнул курок, хлопнула тетива. Стрела еще рассекала воздух, запев личную, боевую песню, а я уже поняла, почувствовала, что попала.
Рука машинально потянулись за вторым арбалетом, перезаряжать долго. А взгляд уже не мог оторваться от взбесившегося от боли, выгибаемого судорогами тела.
– Муфлон, – вырвался вскрик.
Ещё несколько силуэтов появились из-за склона и фантастически громадными прыжками начали быстро приближаться. Направление и длина скачков менялись хаотично. Приземляясь в неожиданных и невозможных местах, красивые горные звери тут же подпрыгивали снова. Мощные задние лапы буквально выстреливали крупные туловища.
      Удачно выстрелить и попасть – шансов не было. Только стрелы зря потрачу и время потеряю! Лучший вариант – просто удрать. Незаметно скрыться, пока ещё оставалась такая возможность.
      Их скорость и численность внушали серьёзные опасения, сеяли панику и беспокойство. Прежде всего, за детей. Именно с этого участка горы твари могли рассмотреть убегающую группу и подать сигнал остальным би-охотникам. Длинный, нависший на многие метры козырёк грота оказался бесполезным. Он отлично  защищал от воздушных разведчиков, но с этой стороны оставался открытым. И именно здесь появились би-муфлоны.
      Теперь время шло на секунды. Дети не смогут быстро бежать, а противник скоро приблизиться на достаточное расстояние, чтобы их заметить. И если даже хоть один из горных козлов выживет, то об убежище скоро узнают доминанты.
      Я дёрнула сигнальный рычаг – выполнила свою функцию, теперь всё зависит от других.
«Черт! Они ведь явно не успеют!» – я досадливо сплюнула, на миг задумавшись. Нужно решать. В голову, как назло, не приходило ничего толкового. Возможные варианты не нравились абсолютно. А время стремительно ускользало, и с каждым прыжком тварей существенно уменьшали шансы.
      Я взглянула на Верного, кивнула прощаясь: «Уходи! Домой! Пошёл прочь!»
Пёс жалобно заскулил, как-то сжался виновато, попытался заглянуть в глаза, прося, умоляя не прогонять его.
– Уходи! – строго сдвинула брови я. – Это приказ!
Верный тихо гавкнул не соглашаясь. Возможно, единожды после дрессированного детства озвучив мнение. Я не удержалась и обняла мохнатое тело.
– Прости меня.
Он всё понимал. Смотрел преданным, тоскливым взглядом, временами порываясь шершавым языком выразить всё, что было у него на душе.
Было страшно, жалко себя и жалко четвероногого друга. Как и всех нас, оставшихся и выживших.
– Всё! Уходи!
Он жалобно заскулил.
– Пошёл прочь! – сорвавшись на крик, я грубо оттолкнула его.
Он с обвисшим хвостом потрусил к лазу. Тоскливо посмотрел и скрылся.
Я развернулась и шагнула на бруствер, отбрасывая все ненужные мысли. Руки опущены, голова склонена, замерла, изображая испуг и смирение.
      Только бы твари поверили, что я сдаюсь!
      Словно прощаясь, налетел порыв ветра. Нежным дыханием тронул не длинные волосы. Челка прикрыла глаза, мешая обзору. Может, это и хорошо – не увидят мое перекошенное от ненависти лицо.
Тело не дрожало. Оно решило не предавать перед смертью.
      До крови прикусив губу, я отсчитывала последние секунды. Холодным взглядом рассматривала приближающихся би-убийц.
      Покрытая коростой, сочащая гноем опухоль, выпирающая из подвеса, притягивала взгляд. Единственное желание заполнило разум: зацепить, ранить, убить эту искусственную мерзость.
      Я точно знала – живой им не дамся.
      Они повелись. Осторожно приблизившись, буравили красными от переполнявшей злобы глазками безвольную добычу.
      «Ещё шаг! Ещё! Ну же, идите ко мне!»
      Звякнул курок, хлопнула струна.
      Ближайший телок, за секунду до выстрела, что-то почувствовал. Даже прыгнул-дернулся, пытаясь уйти от стрелы.
      Клинок полоснул следующего. Это оказалось легко. Почти как на тренировке. Пока легко.
      Я наполовину развернулась, двумя руками держа кинжал. С одной стороны подранок, с другой выжидающий момента крупный муфлон. Наверняка вожак – размеры поражали.
      Они бросились одновременно. Я попыталась увернуться, попутно атакуя жалким куском стали. Клинок застрял между рёбер, чуть не оторвал руку, вывернув и потянув очень сильно. И тут же удар сшиб с ног, вырвав крик вместе с куском мяса.
      «Вот и всё!»
      После падения на камни сил не осталось вообще. Я лежала, едва дыша, глядя на приближающуюся смерть.
      Мимо стремительно пролетел серый комок. Завертелся рычаще-визжащий клубок. Поднялось облако пыли. Замелькали клочки шерсти, плоти. Брызнула кровь.
      Я попыталась подняться на дрожащих руках, но тут же рухнула, давясь слезами от обиды и несправедливости. Верный друг умирал рядом. Героически и бессмысленно. За лишние секунды моей жизни.
      Сзади послышался шум. Я обернулась и увидела прыжок подранка. Что-то ударило его с боку. Тело рухнуло, но потом поднялось на слабых конечностях. И опять удар, откинувший его ещё на метр.
      Бородач, ревя от ярости, понёсся к нему. Блеснула сталь секиры, раздался чавкающий звук разрубаемой плоти. Скрежет металла о камни, и горный би-баран развалился на два куска.
      Человек не успел ни выпрямиться, ни толком замахнуться. Только отпрянул, почти уйдя с линии атаки вожака. Соплеменник упал на колено, едва не распластавшись полностью после столкновения. Но тут же вскочил, встречая ударом на удар би-зверя. Скрежетнуло лезвие о рога, сломав одно. Монстр только пошатнулся. Бородач выпустил оружие, что бы мгновенно ухватить противника за основание рогов. Началось противоборство – звериная сила, ненависть и ярость — против человеческой.
      Натужно дыша, они топтались, дёргались, до предела напрягали мышцы. Так продолжалось некоторое время. Противники оказались словно равные по силе и злобе. Наконец, гигант потянул в одну сторону, потом резко в другую, и вывернул голову муфлона до хруста позвонков. Тут же два тела повалились наземь: одно мёртвое, другое обессиленное. А я поверила, что сегодня выживу. Обрадовалась, но потом вспомнила о Верном и отключилась…
      Крепкие руки, обрывки слов, узкий лаз, снова дневной свет, потом падение в чёрный, бездонный колодец…
      Я пришла в себя в пещере. Руки обхватывали коленья, зубы выбивали барабаню дробь, то ли от холода, то ли от чего другого. Вонь лечебной мази из под повязок – невыносима. Тело свербит и ноет. На душе – море тоскливой пустоты.
      Привычного, призрачного света био-мха и био-грибов оказалось достаточно, что бы понять – склеп не мой. Здесь не было ничего, что могло бы напомнить о Верном. Тем не менее, он был рядом – в душе, в сердце, в мыслях.
      Мы живём в жестоком мире и рано привыкаем к потерям. Близкие, дорогие, родные, лучшие и сильнейшие, просто люди, порой незаметные и не примечательные – уходят навсегда, независимо от наших желаний и сил. Наши души черствеют и смиряются с неизбежным. Но память и боль живы. Как и образы утраченных. Только прячутся глубоко-глубоко, боясь выглянуть лишний раз, что бы не убить.
      Сжав зубы, я попыталась резко встать. Занемевшее тело с трудом поддалось.
      «Нужно идти! Я нужна Общине! Прадед не поймёт! Или поймёт, но виду не подаст».
     
      ***
     
      – Я собрал вас, потому что Каравана, скорее всего не будет. Больше ждать и надеяться нет смысла.
      Я одновременно находилась здесь и где-то там – в другом мире. Какая-то часть меня навсегда осталась на поле боя, возле Верного. Слышала я всё и вроде понимала, но оставалась безучастной. Несмотря на то, что обсуждался вопрос крайне важный для всех уцелевших жителей Красных пещер. И тем более для меня.
      Последняя рейдовая группа, скорее всего, погибла. От этой отчаянной вылазки мы ждали многого: капсулы с био-матрицами, новый реактор, семена, продукты, свежую информацию и лекарства, в том числе и для меня. А ещё… «жеребец!»
      Я уже немного переросла возраст для супружества и представитель другой общины должен стать моим первым мужем. Это нужно племени и нашему будущему. Так мы сохраним себя в последующем поколении и станем сильнее, что бы в решающей битве сокрушить би-гидру. Это говорят старейшины и Прадед. А значит, так оно и есть.
      – Нужно собрать другой караван из того и тех, что остались, – голос Бородача, мощный, как и весь он, гулко разнесся по пещере. На удивление, никто из присутствующих никак не отреагировал на высказывание обычно замкнутого гиганта.
      – Нечего больше ждать. Только время теряем.
      – Они могут появиться в любую минуту, с любой стороны – возразила Первая Мать. – Кроме того, защитников осталось мало. Лоно станет ещё больше уязвимым, а дети лишаться возможности выходить на поверхность.
      – Можно уйти всем кланом к Иву, – поддержал товарища Серв, бросая украдкой в мою стороны взгляды. – Чем больше ждём, тем меньше остаётся шансов.
      – Женщины, дети, козы и свиньи будут сильно тормозить. Даже если бросим большую часть имущества – о мобильности стоит забыть, – возразил рано поседевший Тур.  – А эти твари не просто так появились здесь. Они что-то разнюхали или просто проверяют. Внимание их сейчас к этим местам сильно. Стоит затаиться и обождать. Я больше чем уверен, что на равнине разбросано множество ловушек.
      Люди заспорили. Кто громко, а кто едва-едва.
      Прадед молчал. Словно высеченное из камня лицо не выражало ничего. Он вообще казался гротескной статуей какого-то древнего бога. Позабытого и обиженно безучастного к судьбам своих неблагодарных детишек. Но я знала, что внутри он переживает за каждого из пещерных людей.
      – Я пойду к Иву за помощью! – шагнула в освещённый круг, сама поразившись своей смелости. Но причина у меня была – без пыльцы неизвестно что хуже: остаться здесь или отправиться в мир населенный монстрами и их рабами.
      Казалось, что пламя ритуальных костров теплом и живыми бликами поприветствовало меня. Стало как-то легче.
      Серв и Бородач переглянулись. В расплывшейся по залу тишине их шёпот-спор стал почти различим.
      – Её нельзя отпускать. Это безумие! – горячо начал доказывать молодой Серв. – У нас и так мало женщин. Даже если вдруг она дойдет – Ив её не выпустит, присвоит. И это дело мужчин. Да она просто бесполезно погибнет едва спуститься на равнину. Мы не можем просто разбрасываться здоровыми и красивыми девушками. Они должны хранить очаг, встречать воинов с походов и рожать детей.
      Мил, демонстративно фыркнула. Она считала себя единственно достойной желаний и мечтаний всех мужчин на многие километры вокруг, а возможно и на целый оставшийся мир выживших. Её припадки ревности, подлость, насмешки мне были хорошо знакомы ещё с детства.
      – Я пойду. Это мой выбор. Я так решила!
      – У неё нет абсолютно никаких шансов выжить на равнине, – Серв всё больше распалялся. – Неужели вы не понимаете?
      – Она наравне с мужчинами выходит на дежурство, стоит на страже, – победно улыбнулась Мил. – И не хуже в этом некоторых. Правда, Тур? Если у неё есть желание послужить на благо Роду – пусть попробует. Мы все здесь должны думать, в первую очередь, об общем благе. И только потом, о личном.
      – Да? Может, и ты хочешь таким способом послужить? – красавца уже конкретно понесло. – Так давай, сходи сама. Все твари сразу разбегутся или попросятся к тебе в услужение, завидев такую умную красавицу.
      – Серв! – повысила голос Первая Мать, заступаясь за любимицу.
      С большим трудом, чуть не корёжась от переполнявших чувств, молодой воин едва сдержался. Только бросил злой взгляд на Милу. А та, вызывающе улыбнулась и слегка приподняла подбородок, вскинув вопрошающе бровь.
      – Я пойду с ней, – Бородач шагнул в круг.
      – Нет! Я пойду одна.
      Гигант смотрел на Прадеда, ожидая решения.
      – Здесь важна скрытность, ловкость и скорость. В случае боя даже небольшой отряд может быть обречён. Пусть и дорого заплатит враг, но нам эта потеря может стоит большего. Здесь Мила права, – я искусственно улыбнулась сопернице, – жертвовать нужно меньшим.
      Ожидание решения покрылось тишиной. Все ждали слова вождя.
      Мне показалось, что в глубине его глаз промелькнула печаль и сочувствие.
– Мора, завтра пойдёшь одна, – мощный старик поднялся с трона. – Тур, подготовишь всё.

***

      – Я проведу тебя, – Бородач немного смущался. Меня это удивило. Странно и неожиданно. Мы никогда с ним не общались наедине. Не было ни повода, ни желания. Да и вообще, я не обращала на него особого внимания, практически пересекались только по делу.
      – Я так и не поблагодарила тебя. Извини и спасибо! Я должна тебе Жизнь!
      – Пустое, – он засмущался ещё больше и даже, вроде, покраснел.
      – Нет! Не пустое. Ведь ты не должен был там быть. Это Верный тебя позвал?
      – Ну, да, – голос великана прозвучал невнятно, как-то скомкано и тихо.
      – Спасибо! – я остановилась возле завешенного тряпкой входа и обернулась. Захотелось почему-то погладить этого здорового и уродливого воина. Что-то в нём было общее с Верным.
      – Я буду всегда помнить, что ты для меня сделал.
      – Ничего я не сделал. На моём месте так поступил бы каждый.
      – Далеко не каждый, Бородач.
      Мы почти синхронно печально вздохнули, и одновременно проговорили:
      – Хорошей ночи!..
     
      Я ворочалась на своей холодной постели, впервые одна, без теплого мохнатого тела рядом.
      Сон не шёл. Разные мысли лезли и толпились в очереди. Любые воспоминания о Верном прогоняла прочь, откладывала на потом. Я боялась их. Я потеряла единственного друга…
      «Странный этот Бородач», – в очередной раз постаралась на что-то переключиться. Самый большой и сильный в Общине. Умелый, надёжный и… самый некрасивый лицом. Среди женского населения мнения на его счёт разделялись. Некоторые, подражая Миле, чуть не открыто смеялись и презрительно морщились при упоминании или встрече с ним. Мол, уродливый мужлан. Другие, наоборот, желали укрыться за ним от всех невзгод и опасностей этого мира.
      У входа раздался стук по металлической пластине.
      Серв сразу перешёл к делу.
      – Давай уйдём вместе. У нас будет свой Род, своя Община. Ты будешь Первой Матерью, а я стану Прадедом.
      – Мы не выживем в этом мире, – объясняла я, ненамного старшему, страстному мужчине, понятные вещи.
      – Мы уйдём далеко, – глаза его горели. – Я говорил с Бородачём. Он согласен пойти с нами и стать воеводой, хранителем нашего Рода. Ещё двое из молодых охотников и три девушки согласились присоединиться.
      – Серв, я больна. Ещё в детстве получила часть дозы. Караван должен был принести пыльцу. Без неё мне не выжить, а она есть только у доминантов и Ива. Ты ведь знаешь, что это и во что я могу превратиться?
      Лицо его побледнело так, что даже в свете био-фонарей это стало слишком заметно. Глаза заметались. В них поселился страх.
      Он попытался что-то вымолвить, начал заикаясь, но развернулся и убежал. А я осталась одна со своими невесёлыми мыслями, горько вздохнув – ведь он мне действительно нравился. Я уже почти поверила в возможное счастье, поэтому и открылась, доверила тайну.
      Мне показалось, что кроме торопливо удаляющихся шагов я услышала ещё одни, совершенно другие – едва различимые, тихие и робкие.
     
      Я лежала и думала о том, как несправедлива всё же жизнь. Мысли с личного перескочили на общее. Ну почему так? За какие грехи нам уготована такая судьба? Прадед ещё помнил те времена, когда Человек был хозяином мира. Вся планета лежала у его ног. Не было ему равных в силе, возможностях и мудрости. Но потом... Словно боги рассмеялись и отомстили. Люди сами наказали себя.
     
      Несмотря на многочисленные войны, голод, катаклизмы –  численность населения увеличивалась. Ресурсы иссякали. На горизонте уже явственно проявлялся призрак катастрофы. И учёные нашли выход – придумали био-реактор и био-массу. Это был действительно прорыв в науке и реальный шанс для выживания, дальнейшего развития Человечества. Люди научились программировать и выращивать буквально всё из органики. Проблема голода растворилась бесследно в новых возможностях.
      Машины, механизмы, корабли, многое другое нужное для существования – обрели новый вид, с короткой приставкой "био".
      Из био-капсул можно было вырастить всё. Создавалось множество предметов и организмов только ради услужения людям. Био-машины ездили за счёт химических реакций. Био-самолеты летали с помощью био-джета. Медицина преуспела в трансплантологии за счет выращивания био-органов. Био-масса оказалась проста и доступна.
       
      Но людям оказалось этого мало. Они всё искали нового, большего. Появились первые био-компьютеры. Быстро усовершенствованные начали внедряться в жизнь. Прошло немного времени и они начали управлять и контролировать почти всеми процессами жизнедеятельности человека.
      Вначале от этого была только польза. Но потом, некий гений придумал искусственный био-интелект – био-искин.
      Никто так и не знает, что произошло и почему этот био-организм возненавидел человечество. Но в один день всё изменилось. Началась война с тотальным уничтожением людей. И появилась приставка «Би». Всего одной буквой навсегда разделив помощников и врагов человечества.
      Бессмысленно истреблялись ни в чём неповинные. Мужчины и женщины, старики и дети погибали или превращались в безвольных би-животных, рабов. Многочисленные полчища би-солдатов пополнялись зараженными. Миром овладело безумие. Немногие выжившие увидели закат цивилизации и нарекли врага би-доминантом.
      Частичка "би" превратилась в панику и ужас, означавшую смерть или рабство.
     
      ***
      Теперь стало понятно, почему пропали все звери. И только вдалеке едва заметны крохотные силуэты удаляющихся гигантов. Грузовики! Так, по-моему, называл их Бородач. Благо, я вовремя догадалась о приближающейся буре и двигалась по краю границы гор с равниной. Только успела найти пещеру, как начался ураган.
      За последние десятилетия климат сильно изменился. Безумные по своей мощи торнадо, тропические ливни, аномальная жара и морозы уже стали привычными. Я готовилась пересидеть в укрытии эти несколько дней пока буря не уйдет.
      Но скоро оказалось, что моя слабость не только от усталости. Начался озноб и ломка. Меня бросало то в жар, то в холод.
      Когда пришла в сознание поняла – это конец. Пришёл Чёрный день! И лекарства не было. Скоро я умру. Зря осторожничала и пошла в обход.
     
      Проблески сознания стали редкими и краткими. Всё тело сковывала боль. Апатия и равнодушие.
     
      Однажды мне приснился бредовый сон. Будто пришёл Бородач. Уже зараженный, с опухолью на шее. И принёс пыльцу. Разбавил с водой и напоил. Посидел с минуту, глядя  воспаленными глазами, прикоснулся нежно к моей щеке и ушёл.
      Этого не могло быть никак. Буря хоть и утихла, но продолжалась. Найти мою пещеру он тоже не мог. Пыльцу взять можно только у Ива или би-доминантов. И самое главное – заражение! Если есть опухоль – человек превращается в безвольного раба, полностью подчинённого би-доминанту. Или умирает.
      Тем не менее, как-то я проснулась и поняла, что выздоравливаю. Мне стало намного лучше. А в следующий раз почувствовала, что несмотря на слабость, полностью здорова.
      Это невозможно. Когда-то меня укусил би-волк. Воины быстро оказали помощь. Но крохотная частичка яда осталась в организме. И она во мне жила, ждала своего часа. Раз в полгода приходило время, когда без пыльцы я могла превратиться в монстра. И уже навсегда, безвозвратно. Этот момент я называла Чёрным днем.
      Люди сталкивались с таким. И убивали в паническом страхе соплеменников только при малейшем намеке, призрачном подозрении. Но вождь-Прадед и его главная жена – Первая Мать – взяли меня под свою защиту. Несколько лет это было тайной, тщательно скрываемой.
      Я старалась быть благодарной и всячески полезной. Но пришло время, когда запасы иссякли, и неизбежная перспектива породила страх. Я ушла не только за своим спасением, но и ради других.
     
      От входа тянуло сыростью. Ярые шквалы сменились затяжным дождём. Я недостаточно готова, но нужно идти. Это хороший шанс – би-звери появятся не сразу, и я успею далеко уйти.
      Снова вспомнился Бородач. Так приходил он или нет? В это трудно поверить, но скорее – да. Без пыльцы я бы не выжила.
      Но как он смог? Такое никому не под силу. Какой бы силой воли он не обладал. Или всё же это возможно? Сумел на время преодолеть болезнь и боль что бы спасти меня? Но ради чего? Всего лишь для замухрышки соплеменницы?
      Вспомнились его робость, неловкие слова и бросаемые тайком взгляды.
      – Бородач, Бородач! – я покрутила головой. – Неужели...
      Его образ, всплывший в памяти, стал вдруг вовсе не таким безобразным. Грубое лицо, не правильно сросшийся нос, многочисленные шрамы и борода, слабо прикрывавшая изуродованную челюсть – не вызывали отвращенья.
      – Бор! – вспомнила я его имя. – Спасибо тебе, Бор! Ты снова спас мою жизнь.
      На душе стало также как и при осознании потери Верного.
      – Жаль, что я не поняла этого раньше. Твои дети... Возможно только они могли бы победить би-тварь.
     

Я прислонился к грязному, рыжевато-бурому наросту.
— О боги!.. За что?!
Хотелось кого-то убить, раздушить своими руками и кричать, кричать...
Но это ничем не поможет!
"Она больна!"
Я врезал со всей дури кулаком в каменистое создание. Боль, на какое-то время, затмила отчаянье.
"Больна! Больна! Больна!" – все равно стучало в висках.
— Будьте вы прокляты – злобные твари! – вырвался переполненный ненавистью тихий крик. – Чтоб вы издохли, ненавистные БИРы!
Заслышав шаги, я взял себя в руки. Сощурил глаза, явно покрасневшие. Надеюсь, скупое освещение это скроет. Постарался принять соответствующий, непривлекательно-угрожающий вид. С привычно-угрюмым, безразличным лицом-маской, начал точить тесак.
— Вжик-вжик, — сталь шуршала о точильный камень. – Вжик-вжик.
Воины вздрогнули, разглядев мою мрачную фигуру в слабом освещении окраинной пещеры. Конечно, узнали. Но картина, наверное, жуткая: здоровенный монстр-урод с ножиком больше похожим на саблю и злым взглядом, стоит у сталактита в тусклом освещении био-фонаря. Здесь редко увидишь что-то живое. А тут…  Словно еще одно новое, изощренное порождение безумного врага, бесчувственное и мощное, большое и равнодушно ждущее очередную жертву. Только руки заведено движутся: вжик-вжик, вжик-вжик.
Я недобро улыбнулся, представив их впечатления.
Луч света кинулся в сторону от меня, пытаясь осветить большой зал пещеры. Затерялся в его недрах, скользя по массивным сталагмитам. Быстро затихли торопливые, удаляющиеся шаги. И снова подступил со всех сторон мрак. Едва прогоняемый слабым светом живого фонарика.
— Вжик-вжик, вжик-вжик.
Всегда успокаивающий звук затачиваемой стали не приносил облегченья. Мысли — эти змеи, терзали сознание.
— Сволочи! Теперь вы хотите отнять ее у меня навсегда!
Я решительно двинулся в нижние уровни, проклиная судьбу.
Пещерное озеро многих пугало. Даже когда они приходили толпой. Самый мощный фонарь никогда — не досягал лучом потолка или края противоположного берега. Мне нравилось скользить в холодной воде, в почти полной темноте. Тело становилось невесомым и отстраненным. Холод нежно касался, обволакивал ледяным теплом. Как ни странно, но даже согревал. Казалось, сама душа парит в вакууме, лениво наблюдая в звенящей тишиной пустоте за бренными остатками человеческого существа.
Как всегда это помогло. Вытершись тряпкой, я быстро оделся и направился к пещере Прадеда. Уже совершенно другим – почти прежним.
Стражник скользнул в сторону от входа, едва приметив меня. Словно ждал и знал, что я приду.
— Проходи, Бор, — мне стало в очередной раз приятно. Очень редко кто-то вспоминает мое настоящее имя. — Я ждал тебя.
Лицо вождя, как всегда, бесстрастное. Но я помнил его совсем другим — веселым, живым. Еще с далекого детства. Когда рядом были отец и мать.
Примостившись на колченогий табурет, я окинул взглядом стены и рисунки на них. Неизменные, хоть и слабо различимые, примитивные изображения притягивали мой взгляд. Им было несколько тысяч лет, но они несли в себе след, какое-то послание. Я в очередной раз подумал о горькой насмешке судьбы. Мы — люди, достигли небывалых высот, славы и возможностей – теперь дичали и скатывались еще ниже предшественников, в пропасть. И это после рассвета нашей цивилизации, после того как человечество забыло о войнах, распрях, о голоде и болезнях, нашло способ и средства подняться еще выше, добиться неимоверного, фантастического...
— Бор, я догадываюсь, почему ты пришел.
"Разве?" — я горько усмехнулся. — "Я и сам не знаю толком зачем!".
— Мора, она ведь тебе нравится?
"Если бы ты только мог представить — что я к ней чувствую!"
— Она заражена! — его глаза буравили меня какое-то время. Судя по всему — он понял, что я знаю об этом. — Пыльцы у нас нет, а в ближайшее время у нее начнется ломка и дальше...
Я молчал. Сказать было нечего. Было понимание, но в душе все кипело.
— Вижу – ты в курсе!
— Случайно узнал недавно.
— Только ты?
Я качнул головой: — Нет. Но в нем я уверен.
— Бор, Бор, — вздохнул Прадед, — ты так и остался: наивным и добрым. Хоть и силен, опытен, суров, жестокий на вид, но все еще – добродушный ребенок внутри.
Я молчал, хоть и рвались на свободу слова.
— Многие, хорошие и добрые люди, только прознав об этом – захотят ее смерти.
Что-то непроизвольно вырвалось из меня. Взгляд, вздох, напрягшиеся мышцы – не знаю, что именно,                              но он уловил и правильно понял: — не вини их за это. Мы все не доскональные!
Какое-то время царила тишина, тяжелая для меня.       
— Поэтому я и отправил ее к Иву. Нам действительно нужна его помощь, хоть и сможем просидеть здесь долго — закрыв все входы-выходы. Дойти она не успеет. Мизерный шанс у нее все же есть. Но я в него не верю. В долине наблюдатели заметили Грузовики! Значит, доминант рядом и ищет нас.
Я знал об этом. Все воины уважали меня, считали своим долгом поделиться информацией. Многих я обучал, ходил в рейды и спасал как ветеранов, так и юнцов. Заумные слова: доминант, БИР, би, био, робот, паразит – знал, представлял их значение, назначение и цель. Воин – должен хорошо знать противника. Чем больше – тем больше шансов выжить в неравной борьбе.
— Ты пойдешь к нему. Отбери себе воинов. И приведешь этот караван, — старик протянул мне сверток. Я догадался, что в нем. — возьми, в нем мало осталось жизни, но он еще живой. И заряды выращены мощными, разрывными.
Твердый, каменный предмет, шершавый на ощупь удобно лег в ладони. Моргнул на секунду глаз, обозначив свою жизнь и признание меня, свое подчинение.
Забытое чувство словно разлилось по венам. Древнее оружие внушило уважение и уверенность. Жаль, что его было мало и что люди стали такими беспечными — позабыли о войнах и армиях. Доминанты появились неожиданно, но будь тогда больше био-ружей и людей-воинов, таких как его отец — би-тварь задушили бы в корне! А сейчас... Воспоминания об отце снова непрошено всплыли.
«Последний полицейский!»
Уже мало осталось тех, кто помнил его и сделанное им. Люди тогда панически бежали, превратившись в неразумное, испуганное стадо. А для меня, его образ стал вечным. Запомнился на всегда громадным и сильным, смотревшим серьезно. В суровом взгляде, среди морщин, скользнула теплота и ласка, печаль — всего лишь на долю мгновенья. И словно в камне навсегда отпечатались слова: никогда не  сдавайся!
Он остался прикрывать наш отход. Мы не верили в спасенье, но удача, чудо – улыбнулись нам. Выжившие тогда – стали Родом.
— Ну а Мора, может и выживет, если ты быстро справишься. Оставлять ее здесь гораздо хуже. И я помню о своем обещании ее отцу.
Я чувствовал, что он говорит честно, без утайки. Картины из прошлого: безумная толпа, творимое людьми, в мгновение ставшими худшими, чем животные – никуда не делись, выныривали из укромных ниш памяти, и больно напоминали о себе.
— Расскажи мне о пыльце.
— Ты помнишь те времена, когда мы еще могли на них охотиться, — Прадед кивнул утверждающе. — Есть всего три вида: земные, водяные и птичьи. Создавая их, мы думали тогда о целесообразности, полезном применении и использовании по месту назначения. Все они внутренне примерно одинаковые. Куча разных органов помимо мозга. И у каждого есть сердце. Не такое как у животных и прочих земных представителей коренной жизни. Вернее, есть у них и привычный нам орган. Но сердце у монстра другое, отличное и не менее важное. Оно похоже на живое яйцо покрытое кучей рецепторов-отростков. Эти органы, не более сантиметра в длину управляют нервно или сенсорно всеми другими частями придуманного тела. Именно эти отростки, добыв, обрезав в основании и измельчив — пыльца. Растворив в воде, в объеме не более чаши — можно получить лекарство, на время тормозившее развитие паразита.
Я ни капли не усомнился в его словах. И не удивился в обширных познаниях. До войны с безумным разумом, он работал в институте биоразвития. Возможно, именно на нем лежит ответственность за наши судьбы.
— По прошествии многих лет я уверен, что сильно измениться они не могли. Разумны, жестоки, изобретательны, но у них нет эволюции развития. У них нет творческой составляющей. Производят и используют только человеческие разработки. Хоть и пытались они неоднократно. Поэтому, мы и считали вначале, наивно, что это не надолго — не смогут они без человека.
"Не смогут. Как же. Еще как смогли. Загнали людей как крыс в угол".
— Мора... Если и можно ее спасти, то это только в твоих силах. Но помни, прежде всего –  Род!                                                                                                            Вначале Ив, потом она. Чем раньше придешь к нему, тем больше шансов ее спасти. И для нас это важно! Вот тебе послание, — он протянул рулонный сверток. – На словах: я прошу его о помощи и объединении Родов. Согласен с его главенством и решением. Но пусть поспешит. Уверен: Ив сделает все, что бы нам помочь. У его племени есть не только люди, знахари и колдуны, железо, искусные ковали, но и био-ружья, которых нам так не хватает. Нам очень важен их караван!
— Я пойду один! – мне не хотелось выдать себя, хоть понимал, что, возможно, задумал не правильное. – Так больше шансов проскользнуть.
— Тебе виднее.
Я шел коридорами, выточенными веками до идеальной гладкости или грубо вырубленными предшественниками. Хитиновые броне-створки захлопывались за спиной. Био-фонарик освещал только несколько метров впереди, безмолвные грубые стены, иногда потолок. Тени живыми существами двигались на периферии зрения, прятались, укрывались в складках и щелях. А в душе царила буря. Только я ее не выпускал, и редко встречающиеся прохожие — ничего не замечали, не догадывались.

Эпилог

Шумная ребятня, их звонкий смех и лучи солнца из просторных окон наполняли зал дворца.
– Первая Мать, а эти чудовища больше никогда не появятся? – подбежала светловолосая девчушка. Тут же отвлеклась на мохнатый комочек у своих ног. Притопнула: – Сидеть, Верный!
Щенок опустился на задние лапы, виляя хвостом.
– Нет, Ивана, – я погладила пышные волосы дочери, такие же красивые как у мужа. – Больше никогда.
А сама подумала, разве что через много столетий. Если люди забудут урок и снова придумают би-разум. Хотелось верить, что этого всё же не будет.
Непоседливый ребёнок упорхнул играть, а я в который раз возблагодарила бога за величайшее чудо. Только так можно назвать то, что колдунам Ива удалось найти вирус-убийцу. И теперь би-доминанты остались в прошлом.
Вспомнился Бор. Я вздохнула с грустью – жаль, что его рядом нет.
      По моей просьбе муж-Прадед отправлял уже несколько экспедиций. Они так ничего и не нашли. Ни тела, ни следов. Всё моё племя спаслось и влилось в род Ива. А Бор пропал сразу после моего ухода. И никто его больше не видел, ничего не слышал о нём.
      Бросился ли со скалы, стал ли рабом би-доминантов, сгинул в пути – об этом никто не ведал. Но мне очень хотелось верить, что он всё ещё жив.