Всадники холода

Говорила мне мама: " Не нужно тебе лезть в это дело, доченька. " Но нрав доченьки таков, что она никогда никого не слушает и встревает во все дела, что кажутся ей любопытными. Что поделать, от любознательности никто не застрахован. Да-да, именно любознательности. Если вы подумали о любопытстве, то мимо, совсем мимо, уважаемый читатель. Вот и на этот раз мой друг, а по совместительству верный помощник во всех начинания, рассказал мне историю и предложил проверить её достоверность. А так как для этого нужно было ехать в такую чёртову даль, что я согласилась, не раздумывая. Иван предложил проверить рассказ одного деда, с которым он познакомился на вернисаже. Старичок стоял у картины, на которой была изображена какая-то абстракция. Правда, всё это было выполнено великолепными сверкающими красками, но Ивана сиё полотно совсем не "зацепило". Деда же, надо думать, совсем наоборот-зацепило и ещё как. Мой друг помаленьку разговорился со старичком, и тот поведал удивительную историю.
— Ты представляешь, рысятина,Старпёр утверждал, что на картине изображены какие-то "всадники холода", с которыми ему однажды пришлось столкнуться.
— Всадники холода? Ванечка, что это ещё такое и с чем их едят?
— Так дело в том, что и я спросил его об этом твоими этими самыми словами. Короче, рыся, едешь ли ты со мной в дальние края на поиски этих всадников?
— Ты ещё спрашиваешь?!
И вот теперь мы с Ваней тряслись на ухабах просёлочной дороги среднего Урала. И я жадно внимаю Ване, который рассказывает удивительные вещи.
-Понимаешь, я думаю, что видел этот Старпёр странное явление природы. Никем ещё не описанное и не изученное. Он мне описал это так: на огромных валунах, что находятся у этого села, к которому мы сейчас едем, вдруг появляются узоры, похожие на изморозь. Заметь, рыся, Старпёр сказал, что дело было летом. Вот был гладкий тёмный валун и вдруг-раз-и он уже седой. Но и это не всё. Узоры эти видом своим напоминают всадников на огромных лошадях. Правда, старик говорил, что видел всё это не с близкого расстояния. А когда на следующий день решился подойти к камням, то никаких узоров уже не было. Лишь недалеко валялась дохлая лисица. Но я думаю, лиса тут уж, точно, ни при чём.
-Ваня, как интересно! Мы скоро доедем до села?
-Да оно уже виднеется. Прибыли, рыська.
В село мы въезжали, когда день уже близился к завершению. На дороге встретили несколько селян и стали расспрашивать их про валуны. Лишь один махнул рукой, указывая направление. Все остальные лишь пожимали плечами и хмурились. И всё же мы добрались до камней. Камни как камни. Большие только. И свалены в кучу, будто их кто-то громадный сгрёб и бросил. Разбили мы палатку неподалёку и решили, что обследовать местность будем с утречка. А теперь сморила усталость, хотелось просто спать.
Ночью я проснулась от холода. Это было странно. На дворе стояло лето, да и спальный мешок очень тёплый. " Вань, ты спишь", -тихонько позвала я. Ни слова, ни шороха. Кое-как выбравшись из спальника, я чиркнула зажигалкой. В палатке никого не было, кроме меня. Чертыхаясь и натягивая кроссовки, я полезла наружу. Перед этим глянула на Ванины часы, что лежали на его спальнике. Они показывали два часа. Но почему же тогда за пологом палатки было светло почти как днём? Поодаль чернели валуны, на их фоне резко выделялась фигура моего друга. Он протягивал к камням руки. И тут я увидела. По камням будто разлилось морозное пламя. Этот белый, искрящийся огонь приобрёл очертания всадников. Меня пробрал озноб, волосы покрылись инеем, зуб не попадал на зуб. Ваня стоял как вкопанный у проклятых валунов, а потом вдруг рухнул навзничь. И сразу стало темно и тепло. Ночь снова стала тёплой летней ночью. Я подбежала к камням, стала тормошить друга. Увы, тщетно. Я знаю, вы мне не поверите, но Ваня был как статуя. Как холодное, мраморное изваяние. Он замёрз снаружи и промёрз изнутри. Мой друг был мёртв.
Я просидела до утра рядом с его телом, не соображая, что мне делать. Я просто сидела и тихо плакала. Когда взошло солнце, бросилась в село. Потом всё смешалось в калейдоскопе лиц: врачи, недоумённо разводящие руками, милиция, не верящая ни одному моему слову, старожилы, укоризненно качающие головами. С меня взяли подписку о не выезде из страны. На всякий случай. Ведь доктора огласили свой вердикт — смерть от внезапной остановки сердца. Говорят, такое случается даже в молодом возрасте. Но я то знаю правду, но должна молчать. Люди не поверят. Да и рано ещё знать им о неизведанном, не готовы.
А мне каждую ночь снится один и тот же сон: темнота озаряется вспышкой морозного пламени, и мне навстречу скачут всадники. Лица скрыты под тёмными капюшонами, и веет от них ледяным холодом. Каждую ночь мне снится одно и то же, но сегодня один из всадников поманил меня рукой. Ах, мама, почему я не послушала тебя?!

Жизненный урок.

Говорила мне мама :" Не уводи, доченька, мужчин у подружек, не то ведьмочкой станешь." Не послушалась доченька и решила сделать совсем наоборот. Чтоб, значит, доказать маме обратное. Понятное дело, что маме о своём решении она объявлять не стала. Не хотелось волновать родительницу, да и кто знает, как там ещё получится. Вдруг, метлу придётся приобретать, чтоб средство передвижения своё имелось. Короче говоря, задумано-сделано.
Наступил час Х. Помню, стоял месяц май. День. Звонок в дверь.
— Привет. Зашёл попрощаться.
— Привет. Проходи, Валера. Что, уже?
— Да, завтра с утра нужно быть на призывном.
— Послушай, может, снова отложат? Ведь после твоих официальных проводов в армию прошло уже 2 недели. И каждый раз всё переносилось.
— Да я и сам уже утомился ждать. Прям хоть каждый день чемодан собирай-разбирай.
— У меня есть пирожные. Попьём чай?
— Да, конечно. Последний чай с пирожными перед армией.
Валерка грустно улыбнулся.
— Послушай, а ты у Иры был? ( Тут надо заметить, что Ира-моя лучшая подруга. Мы дружим со школы. Сидели за одной партой. Она у меня списывала диктанты и сочинения, а я у неё-математику. Ну и конечно, делились всегда душевными бедами и переживаниями.)
— Был. А потом вот к тебе.
— Валер, главное-в Афган не попасть. Хотя, ты спортсмен, тебя могут отправить.
— Я знаю. Но я не боюсь. Был бы горд даже.
— Да ну тебя.
Мы пили чай, болтали ни о чём, смеялись. Я включила телевизор, и мы уселись на диван смотреть какой-то фильм. Как-то вдруг его губы оказались у моих. Отделял лишь миллиметр. Глаза вопросительно смотрели в мои. Я слегка улыбнулась. Минут десять мы молча исступлённо целовались. Мыслей не было никаких. Потом проскользнула одна: " А ведь говорила мне мама."
Теперь, вспоминая тот день, я слышу его шёпот: "У тебя глаза странные. В них можно утонуть. Зелёные, но иногда они туманятся. Как в омут затягивает. Мне всё время хотелось придти. Не так, как всегда, по дружески, с Ирой, а вот так- одному и к тебе. Я тянул до последнего."
— А Ира? Она же моя подруга. Самая-самая.
— Её я люблю, да. Но ты мне нравишься, тяга к тебе сумасшедшая. И я не знаю, что делать. Уж не ведьма ли ты? Это счастье, что завтра меня ждёт армия, иначе.. Я не знаю, что было бы иначе.
От поцелуев у меня опухли губы. Мы больше целовались, чем разговаривали. Собрался он домой поздно вечером. Долго целовал руки и заглядывал в глаза. А я, глядя на него, думала о том, как я стану смотреть в глаза лучшей подруге. Нет, он не изменил ей. Но разве поцелуи со мной-это не предательство в какой-то степени?
Ну а потом были будни, учёба в Университете. Письма от него и жгучий стыд, когда подруга рассказывала о своих полученных письмах. Ну а совсем потом она как-то узнала обо всём. Был разговор, мне пришлось отдать ей его письма ко мне. Мы остались подругами, но что-то ушло из этих отношений. Через год после его ухода в армию, Ира вышла замуж за другого. Ну а он прислал в письме ей "сапог". Подруга тогда рыдала на моём плече, а я думала, не я ли виновна в том, что так сложилось?
Ах, да! Всё же мне пришлось приобретать метлу. Мама была права. Но чем же провинились чашки с тарелками, что иногда вырываются у меня из рук и отправляются в свободный полёт, когда энергии зашкаливают?!Чем же виноваты мои органы чувств, что видят, слышат и осязают нечто ,совсем не нашего мира? Иль то расплата за тот далёкий проступок?

Без названия

Вот говорила мне мама – не надо бродить по заброшенным местам. Но я не послушал. Даже, не то чтобы не послушал, скорее забыл. Мама давно ведь говорила, а уже сколько времени прошло. Вот. Собрались мы как-то раз с другом на стройку. Любим, знаете ли, всякие заброшенные местечки посещать, все обшарим там, посмотрим. Присутствует в этом занятии определенный кайф. Место вроде обжито было раньше, а теперь пустует. Иногда, можно вещички разные интересные найти. Порой кажется, что мы в какой-то степени сталкеры – ходим в тех местах, куда собака свой х… Кхм… Нос не сунет, бродим, изучаем все. И однажды, не знаю поверите или нет, сделали открытие. Ну, не то чтобы прям открытие конечно, но поняли мы, что есть у заброшенных зданий своя душа. Причем, очень порою ранимая, и вполне себе человеческая.
Пошли мы в тот день, на «особо опасный объект». Стоит у нас за городом стройка, заброшенная еще очень давно. И пользуется совсем уж дурной репутацией. Сколько там травм произошло – не счесть. И ноги ломали, и руки, и головы разбивали. Некоторые, ясное дело, что от недостатка ума – им оно как раз на пользу. Но были среди пострадавших и люди опытные, не раз свой статус «экстремалов» доказавшие.
Пришли мы значит на место – стоит себе стройка, как всегда серая, кое-где мхом заросшая. Мусор, да лужи внутри – ничего необычного. Стены исписаны, сразу видно, что «Игореха здесь был» в две тысячи десятом году. Двое нас – я, да Витька. И вот разошлись мы с ним по разным сторонам. Любим просто, по стройкам таким ходить. Тишина и спокойствие, даже запах особенный. Здание-то не шибко большое, один этаж всего, зато потолок очень высокий. Мы даже спорили неоднократно, что могло бы получится из этого архитекторского воплощения идеи.
Я немного мыслями увлекся, да за колонну бетонную завернул, а как вышел – чувствую, изменилось что-то. Осмотрелся вокруг, но ничего необычного не заметил. Потом спохватился – Витьки-то нету! Он если бы уходить стал куда, так точно предупредил. Жутко мне стало немного. Да и место, не зря ж поди, в народе плохой репутацией славится. Давай я его звать, пошел туда, где последний раз видел друга своего. Ответу-то я не дождался, а вот дыру в полу увидел. Широкая такая, круглая. Человек бы точно пролез. Но куда ведет она, тот еще вопрос. В этом здании, отродясь подвала не было! Сколько раз мы тут все излазили. Благо, что фонарик у меня в рюкзаке на всякий случай лежал. Достаю я его, и вниз свечу, не забывая при этом друга по имени звать. Как только я в дыру значит эту, с фонариком заглянул, то сразу же его и увидел. Провалился он конечно знатно – метра два с половиной летел. Мало того, что ушибся наверняка не хило, так еще чего пережил в полете, хоть и не долгом – неизвестно. Я прямо на него свечу, зову по имени, а он сидит, да все рукой куда-то в сторону указывает, не реагирует никак. Тут уж мне совсем не по себе стало. Мало того, что за-за друга переволновался, так вдобавок страх откуда-то появился. Потихоньку так подкрался, и по спине своими шершавыми щупальцами водит вверх-вниз.
Страх страхом, а делать нечего, надо Витьку из беды вызволять. Пошарил я по стройке, в ускоренном темпе, раздобыл веревку («качелю», наверное, кто-то делал). Кое-как снял ее со штыря на потолке, благо что лестница на крышу цела осталась. Обвязал вокруг колонны ближайшей, и в дыру, эту проклятую стал спускаться. Как внизу оказался, первым делом к Витьке подошел. Сидит бедняга, трясется, да все руку с указательным пальцем в дальний угол наводит. Лицо белое как мел, но вроде не покалеченный, просто на пятой точке сидит, в грязи немного перемазанный. Я для начала вокруг себя местность осветил, но кроме грязи той самой, ничего достойного не обнаружил. А потом уже в дальний угол глянул, куда Витька указывал. Ноги у меня подкосились немного, да казалось отнялись до самой задницы (простите за выражение). Поначалу-то я не разглядел, глаза к отсутствию света не привыкли, а вот теперь увидел, на что друг мой указывал. Дальняя стенка немного светилась золотистым светом, а на ее фоне вырисовывался огромный, почти до потолка силуэт. Причем силуэт этот, находился в постоянном движении: то руку поднимет, то голову повернет. На голове у него шляпа, с широкими полями, ручищи длинные, ниже колена свисают. Я смотрел не отрываясь. Загипнотизировала меня эта картина. Минут пять наблюдали мы с Витей за этой штукой. Потом силуэт увеличился в размерах, и я понял, что он мчится прямо на нас. Присев к другу и обняв его (как бы это не звучало, но так я и сделал), я ждал что страшная тень нас сейчас прикончит.  Даже «Отче наш», во весь дрожащий и срывающийся голос стал читать. Не знаю, молитва ли нам помогла, или просто везение, но мимо это бесовское отродье промчалось. Только воздух вокруг всколыхнулся, как при сильном ветре.
Когда мы с другом немного пришли в себя, то увидели на стене той светящейся, надпись: ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
Это потом, когда мы уже собрались дома за кружечкой чая, то в общих чертах поняли, о чем была та надпись. Витька по малой нужде решил сходить, не отходя от кассы, так сказать. Только дело он свое сделал, как под ногами его образовалась эта дыра, а что дальше было, вы уже знаете. Больше мы туда не ходили. Только после этого, там компанию из пятерых человек придавило. Перегородка цементная с потолка рухнула, и всех под собой похоронила. Уж не знаю, чем они там занимались, да только разозлили видимо сильно, обидчивую душу этой стройки. За что и поплатились.
Мы же с Витькой, места такие посещать разлюбили, но уважать стали сильно. Видать, и у цементных скелетов с пустыми глазницами, есть своя душа и принципы.

Лампа смерти

Говорила мне мама :" Сынок, если ты не будешь как все, то тебя сочтут за чудака, в лучшем случае. Но я не хочу, чтобы мой сын был как все." Теперь, собираясь в лес, я вспоминал эти мамины слова. Среди местных охотников ходили слухи, что в Чёртовой лощине нечисто. Впрочем, её название говорило само за себя. Я должен был это проверить. Ведь очень часто слухи не имели под собой никаких оснований. А иногда это было под названием "у страха глаза велики". Ну а ваш покорный слуга был из "охотников за неведомым". Иногда я даже так и представлялся людям — охотник за неизвестным. Подавляющее большинство людей меня не понимали, некоторые крутили пальцем у виска, иные же считали, что я не от мира сего. Обижаться на них не имело смысла, я давно привык прислушиваться только к себе, за остальными же только наблюдать.
Июньская ночь выдалась очень тёплой. Я не стал брать много вещей. Только небольшой запас еды, термос с чаем, фляжку с коньяком и верный карабин. Путь до лощины занял почти три часа. Не люблю ходить ночью по лесу, приходится не расставаться с фонариком и под ноги вечно попадаются коряги. Наконец, добрался до лощины. Вокруг всё было спокойно. Я поставил небольшой тент, расстелил спальник, налил себе чаю и стал обдумывать сведения, что удалось собрать об этом месте. Ничего конкретного, практически, не было. Конкретным являлся только один факт- в прошлом месяце здесь нашли труп охотника без каких-либо повреждений. Решили, что у человека случился сердечный приступ. Охотился он один, оказать помощь было некому, лекарств с собой не носил. Но меня настораживал один малюсенький факт. У него при себе имелся спутниковый телефон, но человек не сделал ни малейшей попытки им воспользоваться. Попивая чай, я размышлял об этом. Вдруг что-то насторожило меня. Сам не понимая, что изменилось, я начал всматриваться в темноту. А темнота вдруг стала отступать. Участок леса постепенно заливал мертвенно-бледный свет. Инстинкт выживания заставил вскочить на и броситься в темноту, подальше от этого света. Ещё раньше невдалеке я заметил поваленный бурей кедр, и вывороченную его корнями яму. Лучшего убежища не могло и быть. Нависающие над ямой корни кедра, надёжно прикрывали меня.
Я осторожно выглянул из укрытия. Теперь мне был виден источник страшного света. Невдалеке светилось круглое пятно, похожее на лампу накаливания. И тут мог пронзило воспоминание. Когда-то давно, ещё мальчишкой, я случайно услышал разговор старожилов. Они обсуждали какую-то "лампу смерти". За давностью лет подробности той беседы уже стёрлись из памяти. Я только помнил название — "лампа смерти". И ещё вспомнилось, что старики говорили, что тот, кто попадёт под её свет, уже не жилец на этом свете.
" Вот она, эта самая лампа", -пронеслось в моём мозгу. Я затаился на дне ямы. Совсем не хотелось стать трупом. Не знаю, сколько прошло минут или часов, но когда я решился снова выглянуть, уже светало. Ничего необычного вокруг не было, тент мой стоял нетронутый, даже чай остался налитым в кружку. Только вот цвет у него стал странным. Не коричневым, а каким-то зеленоватым. И запах. От него тянуло болотом. Я быстро собрался, вылил весь чай, а заодно вылил и коньяк из фляги. Путь домой занял в два раза меньше времени. Дома я достал верную походную тетрадь и стал скрупулёзно описывать этот случай. Старался описывать всё : свои ощущения, изменения обстановки, чувства, что тогда овладели мной. Я верю, что когда-нибудь это станет нужным, интересным и полезным людям. Они разберутся в явлениях, научатся справляться с ними. И в этом будет и моя маленькая лепта. Пока же я просто Наблюдатель. Я закрыл тетрадь и задумался о новом походе. Это будет поход к перевалу, о котором я давно слышал. Что-то там нечисто, надо бы проверить...