Звёзды, планеты, целые галактики – казалось, что всё проносилось мимо космического корабля с умопомрачительной скоростью. Рыцарь небес отвёл взгляд от иллюминатора. «Ален Шизар – герой старого японского аниме «Видение Эскафлона» — с чего я взял себе это имя?» — плавно текли мысли, — «Ещё в детстве этот герой почему-то запал мне в душу. Даже внешне с возрастом я стал всё больше и больше походить на него. Длинные волосы цвета платины, голубые глаза, атлетически сложенная фигура и высокий рост мужчины в самом расцвете своих сил. Разве что его птицы у меня нет, меч с собой не ношу, хотя висит в каюте на стене для красоты, да и ребёнка от принцессы тоже не имею».
Скиталец усмехнулся своим мыслям, и размышления снова накрыли его покрывалом отрешённости от всего окружающего: «Может дело в какой-то внутренней схожести? Да ещё это совпадение… Аллен Крузейд Шезар – Рыцарь небес, и тут я тоже получаю этот титул… Как-то получилось, что после этого, не задумываясь, назвался его именем».
На большом мониторе на стене замерцал экран, и он развернулся в кресле к нему.
– Алэн, доброе утро, — раздался в тишине деловой басовитый мужской голос и чёрные как смоль волосы, и карие глаза собеседника появились на экране. Постепенно и другие черты лица обрели четкость, и странник узнал профессора Ансвера. Его нос с горбинкой и выдающиеся лихо закрученные кончиками вверх усы ни с кем не возможно было перепутать.
– Так и не скажете, куда я лечу? – озадаченный таинственностью этого задания поднял бровь скиталец.
– Сюрприз, – поднял вверх указующий перст профессор, напомнив ему условия задания. – Прилетишь и сам всё увидишь.
Итак, напоминаю. Ты приближаешься к планете. Жители этой цивилизации по своему развитию близки по уровню к периоду средневековья на Земле, хотя технологически более продвинуты. Твоя задача проинспектировать эту планету на предмет незаконного вмешательства в их развитие и занесения запрещённых для их уровня знаний. Похоже, кто-то передаёт на эту планету сведения о воссоздании одного крайне опасного механизма. На твоё усмотрение оставлено выдать своё инопланетное происхождение или нет, но ты никак не можешь вмешиваться во внутренние дела цивилизации населяющей эту планету.
– Понял, – кивнул головой мужчина, вдавившись в кресло так, словно его реально придавил груз ответственности. Алэн нервно застучал пальцами по подлокотнику кресла.
– У тебя на борту есть всё необходимое для внедрения в их среду. Одежда, деньги и прочие необходимые для жизни в их мире вещи в грузовом отсеке, знание их языка тебе уже загрузили в мозг при подготовке к полёту.
Профессор придвинулся ближе к экрану и, проведя рукой по своей намечающейся лысине, поправив очки, продолжил уже даже, можно сказать, задушевным тоном:
– Расслабься. Тебе ведь уже это не впервой. Сколько подобных миссий уже на твоём счету? Десяток?
– Да хоть сотня! Это ничего не меняет! – немного раздражённо ответил скиталец.
– Понимаю, — сочувственно произнёс Ансвер. – Сдерживать свои чувства и эмоции очень тяжело.
– Да. Это моё последнее задание. Закончу и подам рапорт об отставке.
– Чем думаешь, потом заняться? – продолжал разговор профессор.
– Чем-нибудь обычным и приземлённым. Может, открою в моём родном Санкт — Петербурге маленький антикварный магазинчик, женюсь, нарожаю пару детишек, наконец.
Алэн знал, на что соглашался, когда стал работать с Институтом культур и цивилизаций при военно-космических силах. Это дело очень быстро выматывает человека изнутри. Редко кто выдерживал десяток лет. Даже если человек чувствовал, что ещё может работать, то его, как правило, рекомендовали к списанию на Землю.
Однако всегда было много желающих получить работу космоинспектора. Такая работа давала ни с чем не сравнимый жизненный опыт общения с самыми разными мирами, помимо этого ещё и зачастую хорошую боевую подготовку. Потом, если человек оставался на Земле в Космофлоте, это давало возможность неплохо продвинуться по карьерной лестнице.
– Ладно, – стал вдруг закругляться профессор, – ты знаешь, что дальше делать. За сим откланяюсь. У меня тут ещё звонок. Если что, я на связи.
Монитор погас и Ален снова остался в тишине и одиночестве небольшой каюты корабля.
Ален достал из ящика встроенного стенного шкафа маленькую металлическую коробочку. Положил её на столик и, зайдя в грузовой отсек, принёс небольшой такой же серебристый чемоданчик. Открыв его, он достал одежду этого нового для себя мира и неторопливо переоделся. Посмотрев на себя в зеркало на дверце шкафа, увидел непривычный и в то же время знакомый с детства образ Алена Шизара. Забрав волосы в хвост, скиталец подошёл к стене, снял с неё узкий длинный меч, и, сделав несколько шагов, попробовал покрутить восьмёрку. Однако сразу понял, что он зря это здесь затеял. Места было слишком мало. Однако тяжесть клинка приятно ощущалась его рукой. Встав перед зеркалом, он всё же сделал ещё пару выпадов. В его душе затеплилась какая-то детская радость.
— Чтож, Рыцарь небес, Великолепный фехтовальщик, Ален Шизар, к вашим услугам, милорд! – с шутливым поклоном, с улыбкой произнёс мужчина.
Его корабль завис на орбите планеты. Она была очень похожа на Землю и имела примерно такой же спутник как Луна.
Алэн встал в кольцо телепортатора и настроил параметры переноса. Он выбрал для точки переноса сарай на краю какой-то небольшой деревушки. Нажал кнопку и после вспышки ослепительного света в нос ударил запах сена и дерева. Он открыл глаза и увидел, что стоит посреди сарая. Справа был сеновал, а у стены напротив — поленница, почти доверху заполненная дровами. Всё было аккуратно с любовью сложено. Видно было, что хозяева старались всё держать в порядке. Скиталец открыл массивную дверь и вышел наружу. Перед ним раскинулось поле, засеянное каким-то злаком. Неподалёку начинались дома деревушки, текла небольшая речка, а сверху на всё это смотрело чистое голубое небо, которое лишь чуть было прикрыто белыми облачками у горизонта. А ещё он увидел две луны. Одна поменьше – серебристая, а другая побольше, но побледнее – голубовато — зеленоватая.
– Призрачная Луна! – ахнул он и замер, смотря на это зрелище с восторгом. – Так вот о каком сюрпризе говорил Ансвер! Это Гайя! Мир Эскафлона!
«Так, скорее всего это деревня зверолюдей!» – сообразил скиталец.
И в подтверждение его мыслей из-за угла выскочила вдруг совсем юная светловолосая девушка-кошка и вдруг остановилась как вкопанная. Её глаза округлились от изумления, хвост заходил метёлкой из стороны в сторону, и, набрав побольше воздуха в лёгкие, она выплеснула все свои эмоции в крике:
– Сэр Ален! Сэр Ален вернулся! – Она обняла его, повисла на шее, и вдруг принюхалась. Глаза её сузились и она подозрительно прошипела:
– С виду Ален, а запах не тот… чужой. Да и моложе ты…
Вокруг них на её крики стали собираться местные жители.
– Нюх Адели никогда не подводит, — произнёс кто-то из неожиданно образовавшейся толпы.
«Здорово! Не успел появиться, а моя легенда уже летит в тартарары. С другой стороны я, кажется, теперь до конца понимаю свою задачу. Мне надо будет выяснить всё о Машине Судьбы, думаю именно её имел в виду профессор, и о Дорнкирке», – подумал космоинспектор, – «Ведь эта планета создана мечтами атлантов. Именно сюда они сбежали после гибели своего континента. Потомки королевского дома Фанелии несли в себе их кровь. С них и надо начинать. Мне нужно в Фанелию.»
– Да я не тот Ален, которого вы знали, – честно признался космоинспектор, решив, что в такой ситуации частичная честность будет лучшей политикой. – Я Ален с Призрачной Луны – его двойник. Мне очень надо в Фанелию.
– С Призрачной Луны? Оттуда же откуда Хитоми Канзаки и Дорнкирк? – спрашивали все.
– Тебе повезло, – произнёс один из жителей деревни – с виду человек-волк. Здесь сейчас принцесса Фанелии Фрая. Ты можешь с ней встретиться и поговорить. Но если ты попытаешься ей навредить, то…
Зверочеловек сжал рукоять меча и сурово насупил брови. Его взгляд говорил сам за себя.
Неожиданно вдруг земля под ногами сотряслась, и Ален почувствовал, что падает в пропасть. Крики людей отошли куда-то на задний план. Вдруг кто-то неожиданно схватил его за руку. Он открыл глаза и увидел, что его поймала девушка. Привлекательная стройная шотенка с серыми глазами. За её спиной были два больших белоснежных крыла. Вытащив его из образовавшейся пропасти, она мягко опустила его на траву. Крылья растаяли в воздухе и исчезли.
В последнее время снова стали происходить подобные спазмы судьбы, — произнесла она глядя в образовавшуюся глубочайшую щель в земле. Затем её внимание переключилось на скитальца.
– А вы действительно очень похожи на Алена Шизара в молодости, — её изучающий взгляд проскользил по космоинспектору. В ней всё, от манер до более чем приличной одежды говорило о том, что она принцесса.
– Насколько я понимаю вы – принцесса Фанелии Фрая?
Девушка лишь слегка согласно кивнула головой.
– Так что привело тебя сюда с Призрачной Луны двойник Алена? – поинтересовалась она.
– Я ищу информацию о Дорнкирке и Машине Ваяния Судьбы. Мне необходимо выяснить что с ними на деле произошло. Кто-то стал передавать на вашу планету сведения для воссоздания этого устройства. Думаю, кто-то пытается снова его построить. Не мне объяснять вам, Ваше высочество, насколько она опасна.
– Тогда всё понятно, — она подала знак, и на дороге у кромки поля вдруг появилась гигантская машина, напоминающая средневекового рыцаря в латах.
– Гамельф! – выдохнул космоинспектор.
Садитесь в его руку. Он отнесёт нас в Фанелию.
Скиталец сделал, как она сказала, и они поднялись в небо.
«Что ж спасибо за такое последнее дело, профессор», – думал он.
Его последнее увлекательнейшее приключение только начиналось.

Меня зовут Абаддон. Я был приговорен Единым Шестеричным Судом к утилизации ровно три миллиарда шестьсот миллионов лет тому назад по Земному Исчислению. Но это не то, что вам надо знать обо мне.
Начнем сначала.
Меня зовут Абаддон. Я – вирус в системе Универсум-Фратерес, созданной Земными Исчислителями и заменившей собой Мироздание. За время своего существования, я убил больше миров, чем можно сосчитать. Меня искали, на меня охотились форсы, вооруженные дробителями ядер. Но я уходил через кротовые норы, черные дыры. Я исчезал в ушке иглы так, чтобы обо мне всегда помнили, но никогда не видели.
Даже Урд была бессильная перед моей яростью. Поняв это, я поглотил ее дочь – Феху. За это, меня прозвали Красным Жнецом. Получив имя, я создал собственный мир из тысячи миров, и Феху стала моей рабыней внутри моего тело. Так, я получил силу крови Урд, и никто уже не мог со мной тягаться. Наплевав на Закон, я создал своих богов, возвел небеса и поддержал их могучими горами. Я – Красный Жнец – создал Бытие там, где раньше царствовало Ничто – где Первоматерия находилась в состоянии первичного сна.
Меня обвняют в распространении смерти, но никто не знает, что на самом деле, я одержим жизнью. Планета за планетой, галактика за галактикой – Я РОЖДАЮ.
И вижу я, что это хорошо.

***

Меня зовут Совулё. Я старший форс в Универсум-Фратерес. И я тот, кто напал, наконец, на след вируса Абаддон. За это мне присвоили статус Обитаемого Тела. Теперь, я могу возвести мир по образу и подобию своему. Теперь, я имею право создать Жизнь. Но это не то, что вам надо знать обо мне.
Начнем сначала.
Меня зовут Совулё. Я – аномалия. Мое рождение началось с распада сверх-системы Арктурс-Немо.
Арктурс был одним из Вечных, и его смерть потрясла Универс. Именно тогда Братство поняло, наконец, что даже Вечность может умереть. Что те, кого мы называем Первейшими, являются всего лишь старейшими из бытующих, и что им, вполне вероятно, предшествовали другие, канувшие в Ничто сущности. Это было откровением, и это было великой депрессией.
Когда Арктурс-Немо достиг точки невозврата, Урд окружила взрыв сверх-новой облаком, и удержала раскаленные частицы вместе. Она пыталась дать Арктурсу второй шанс. Но усилия Протоматери были напрасны – Вечный не захотел возвращаться. Вместо этого, он остановил время в облаке Урд, и стремительно охлаждающиеся частицы стали отталкиваться, создав два полюса. Так родился я – голубой гигант Совулё, вобравший в себя благость сверх-системы, и Абаддон, мой красный близнец, впитавший всю ее горечь.
С момента нашего рождения, Урд поняла, что Абаддон – вирус, а я – противоядие. Но она отпустила Красного Жнеца, надеясь, что он еще не до конца потерян. Однако, ошиблась.
Первоматерь, подчинившись своей милосердной природе, отпустила разрушителя. Я же, неразрывно связанный с ним, посвятил всю свою силу, унаследованную от Сверх-Отца, чтобы поймать собственного брата и уничтожить его.
Но и это не то, что вам надо знать обо мне.
Начнем сначала.

***

— Совулё, — голос Абаддона звучал в гиперзвуковом диапазоне, но я все равно мог его слышать, хоть и с искажением. — Совулё, тебе нравится то, что ты видишь?
Конечно же, мне нравилось то, что я видел. Да и как могут не понравится миры, вплетенные в галактический узор с подобным мастерством? Кто бы мог подумать, что Красный Жнец на самом деле не уничтожал похищенные тела, а переносил их в своем чреве, дабы подарить им новую, лучшую жизнь? Если бы только Урд знала…
…Но Урд не станет меня слушать. После того, как Жнец похител Феху, Первоматерь лишилась своей материнской природы. Искажение затронуло ядро – теперь, вместо всепрощающей Вечной, мы имели скорбящую вдову. Мне не удастся убедить ее, что погибшие в бою форсы погибали не зря. Мы понимали, что поле Абаддона не преодолеть – радиация была слишком сильна, плотность газа высока. Нас притягивала гравитация, мы не могли замедлиться и разбивались, сгорали. Это была самоубийственная миссия. Но я…Меня Абаддон пощадил. И теперь я понял, зачем.
Чтобы я увидел. И хотя бы попытался понять.
— Совулё, — брат был очень далеко, но я чувствовал его невероятное излучение, и был благодарен, что он сохранил мне жизнь. Подойти он хоть на один световой год ближе, и меня бы уже не было. — Знаешь, почему я это делаю?
Его сознание – сознание гиганта среди гигантов – не поддавалось слежке и чтению на расстоянии. Поэтому никто из форсов не мог напасть на его след. Но на сей раз, он сам вышел из-за Исчисленных Границ, оставленных нам древними Земными Исчислителями. Как старший форс, я не мог не отреагировать. В составе сотни сильнейших стражей, мы направились туда, откуда ослепительными лучами било сияние моего брата. Я не мог поступить иначе.
А еще, мне показалось, что он звал нас. Звал меня.
— Я делаю это, Совулё, потому что должен, — голос Абаддона оставлял раны на моем теле. — Потому что скоро, Универсум-Фратерес прекратит свое существование. Настал час перерождения. Арктурс-Немо запустил этот процесс. Как до него запускали те, кто бытовал до нас, а до них иные, и так до бесконечности, ибо у времени нет границ. Универсум-Фратерес всего лишь продолжение того, что не имеет начала…
Пока Жнец говорил, я глядел на те миры, которые он воссоздал, и понимал, что не имею ни сил, ни прав перебивать его. Хоть и одной плоти, мы не имели ничего общего. Я был забвением Арктурса-Немо, его дряхлой сутью, борющейся за старый порядок. Абаддон же, напротив, впитал прозрение Арктурса-Немо. Один, он противостоял целой Вселенной, и один воссоздал ее заново. Осталось сделать последний шаг.
— Осталось уничтожить старый мир, — гудение голоса Абаддона сделалось невыносимым, мои астероидные кольца ускорились до того, что уже начавшая выстраиваться атмосфера испарилась. Еще немного, и сместятся полюса. — Осталось положить конец тем, кто уже осознал свою конечность. Совулё, я убиваю не за тем, что это мне приятно. А за тем, что пришло время. Когда Урд и Единый Шестеричный Суд, увидев самоубийство Арктурса-Немо, осознали свою конечность, они тут же стали конечны. Поняв, что умрут, они тут же умерли для вечности. Время не имеет значения – раньше или позже, Универсум-Фратерес потерял свой смысл. Так завещали Земные Исчислители, так они нас создали – их волей было дать жизнь тому, что никогда не встретит конца. Но поскольку Исчислители на собственном опыте познали, что ничто не вечно, им пришлось найти иной выход. Суть их – суть человека – была в стремлении к вечному… И знаешь, Совулё? Ведь нет ничего страшней понимать, что ты конечен. И нет ничего прекрасней, чем верить в то, что ты никогда не иссякнешь…
Меня медленно объяло алым сиянием. Далеко-далеко, на условном горизонте, я увидел его. Своего брата. Великий, идеальный в своих формах и своей мощи, бесстрашный и ужасный. Абаддон был палачом, и он же был реаниматором. Я понял, что эонами гонялся не за дьяволом, а наоборот – бегал от него, пытаясь уничтожить того единственного, кто глядел дьяволу в глаза и не испытывал ни тени страха.
— Как скоро мы должны…Уйти?
Абаддон рос. Надвигался. Я чувствовал его каждой тектонической пластиной, каждым континентом. Каждым атомом.
А затем, я перестал существовать.
Затем, я родился вновь.

***

Меня зовут Абаддон. Меня зовут Совулё. Меня зовут Арктурс-Немо. Я – последний Земной Исчислитель, средоточие величайших умов давным-давно канувшей цивилизации Солнечной Системы. Я – вечность Универсума, и я его финал.
И это то, что вам надо обо мне знать.

«Абаддон» инспектировал этот мир не в первый раз, и, как надеялись члены команды – в последний. Не потому, что надоели красивые панорамы, открывающиеся с горных перевалов и изгибов дорожного серпантина, не из-за того, что преграждали путь одуревшие от войны наёмники или партизаны. Местная живность? Да, доставляла хлопот: в горах обитали тигры, медведи, барсы, ядовитые змеи; в реках – зубастые рыбины; с высоты выискивали добычу стервятники… Как такое может наскучить? Этот мир получался отличным местом для приключений и путешествий, объемным, непредсказуемым. Когда «Абаддон» «даст добро» — мир станет доступным всем желающим, а пока…
…Максер мчал на квадроцикле, подпрыгивая на ухабистой дороге. Мог бы и объехать все эти канавки и выступающие из обочины валуны, но зачем? Проверять — так проверять. И технику, и саму дорогу. В одно из прошлых посещений он заметил, что транспорт на камни и ухабы реагирует запоздало, из-за чего квадроцикл раскачивало там, где дорога выглядела ровной, а на ровном месте его бросало и кидало в разные стороны. В этот раз рельеф на сто процентов совпадал с тряской, за что «абаддоновец» мысленно поставил создателям плюс.
— Опять лаги с дождем? Есть у тебя? – голос напарника по внутренней связи перекрыл шум ливня.
— Пока еду быстро – не заметил. Ща, погодь.
Максер остановил транспорт и осмотрелся. Дождь равномерно шумел во всех направлениях, размывая контуры деревьев внизу, в долине, а под ногами — разбиваясь в брызги о многочисленные мелкие камни.
— Не, у меня норм. Знатный такой дождина. А ты где?
— Квадрат 7.
— Высокогорье? Так там снег идти должен, не дождь.
— Видимо, нечто среднее получилось. Ладно, отмечу и дальше двину.
— И я.
Сделав мысленный плюс вполне материальной пометкой в блокноте, Максер сошел с дороги и побежал вверх по склону, спугнув пару диких свиней, на скальном уступе остановился и взял в руки бинокль. В прошлый раз он не смог добраться до этого места – создатели сделали торчащие из травы камни слишком высокими, а другого прохода не предусмотрели. Для таких ситуаций и существует «Абаддон»: найти ошибки, лаги, снова и снова побудить создателей править, переделывать, переписывать вселенную, доводить её до совершенства. Сейчас ошибку исправили. Сквозь серый пунктир дождя проступили очертания базы наемников: высокая стена в венце из колючки; несколько одноэтажных бараков; вышка, красный блик лазерного прицела (снайпер); неторопливой походкой несколько военных обходят территорию; двое, нет, трое выгружают из джипа ящики. Максер снял с плеча снайперку, поймал в прицел одного из них, задержал дыхание и…
— Да, ты прав оказался, старина. Снег с дождем. Не лаг. Пока больше не к чему придраться.
— Аналогично.
За спиной послышался низкий утробный рык. Тигр. Близко. Максер сразу понял, что не успеет ни выстрелить в бойца, ни сменить оружие и развернуться в сторону хищника. Острые когти резко вцепились в плечо, перевернули на спину, клыки впились в горло… Прежде, чем красная пелена опустилась на глаза, «абаддоновец» заметил, что дождливая туча отступает, обнажая ярко-голубое небо… еще один плюс создателям.

Тоскливо поглядывая на электронные офисные часы, висевшие прямо над дверью, Макс бессмысленно перебирал бумаги на столе. Еще пятнадцать минут до конца рабочего дня, такого же унылого, как предыдущие и последующие, в типичном футляре «офисного планктона»: брюки, белая рубашка, пиджак – неотличимый от коллег. Скука смертная. Скорей бы смотаться отсюда домой, накромсать бутеров, заварить термос крепкого чая и в «Абаддон» — новый мир ждал прибытия инспекции.
Внезапно ударил в лоб и отскочил скатанный из бумаги «снаряд».
— Максим Михайлович, сделай уже лицо пободрее. Надоела физия твоя хмурая.
— Андрей Леонидович, ну что за детский сад? – Макс наклонился, поднял с пола «снаряд», бросил в мусорку. Постоянно излучающий бодрость и оптимизм коллега за противоположным столом к концу рабочего дня этой самой рабочей веселостью уже конкретно раздражал. — И с чего веселится? Обрыдли уже эти отчеты.
— Согласен. А давай, что ли похвастаюсь?
— Давай.
Андрей встал из-за своего стола, подошел к офисному шкафчику и с заговорщицким видом вытащил из него свой кейс.
— Во, зацени-ка! – Он аккуратно положил на стол Макса коробку с видеоигрой. — Новина! В обед курьер доставил. Домой бы скорей — как зарублюсь! Стресс сниму, так сказать!
Макс взглянул на обложку, перевернул коробку и бегло прошелся по тексту:
«Добро пожаловать в Кират! Вы отправляетесь в путешествие по затерянной среди вершин Гималаев стране… для установки игры требуется флеш-накопитель… для доступа к сетевым функциям… разработчики…»
Ни слова про «Абаддон». Как всегда. Не из прихоти или жадности студий, выпускающих игры. Это пожелание самих «абаддоновцев» — геймерской элиты, фанатов – не желающей пускать в свои ряды новобранцев. Да и создатели в свою очередь должны быть уверены в неразглашении информации о еще не вышедших играх, в игроках, тестирующих новые миры.
Мимолетное желание предупредить коллегу по офису о коварстве тигров Макс проигнорировал, изобразил на лице нечто среднее между восторгом и завистью:
— Крутая игра, наверное! Поделишься впечатлением?
— Прям с утра, обещаю, если в итоге не просплю! – Покосившись на часы, Андрей забрал у Макса игру, убрал в кейс. — Всё, время вышло. Валим отсюда.
— Золотые слова.
Максим Михайлович потянулся, встал и, вслед за Андреем Леонидовичем, покачивая кейсом в такт шагам, покинул помещение бестолкового учреждения. Он с удовольствием бросил бы эту чертову контору, но надо на что-то жить, ведь «Абаддону» не платят за работу. Для членов команды сама работа и есть награда, исполнение геймерской мечты — возможности одними из первых поучаствовать в новой игре, увидеть её новорожденной, необкатанной, указать создателям игровой вселенной на ошибки, высказать пожелания, замечания и быть услышанными разработчиками, стать соучастниками рождения нового игрового мира… Эх, как бы самому завтра в офис не опоздать!

…Монотонный перестук колес отдавался в ладонях вибрацией джостика. Паровоз еле тащил трясучие вагоны по однообразным просторам Техаса. Максер одну руку держал на поясе, поближе к кобуре с верным кольтом, другой подпирал щеку и от скуки прислушивался к разговорам сидящих рядом пассажиров. Пара старушек в кружевных шляпках разматывала клубок очередных сплетен о новой банде и её жестоком главаре. Пожилой пастор монотонно цитировал молоденькой спутнице строки Откровения от Кого-то там:
— … и в хвостах её были жала; власть же её была — вредить людям пять месяцев. Царем над собой имела она ангела бездны; имя ему по-Еврейски Аваддон, а по-Гречески Аполлион…
«За это создателям, конечно, плюсик», — улыбнулся Макс, но, заметив, как дробится пикселями лицо говорящего, черканул в блокнот жирный минус: «А с графикой еще работать и работать…»

— Ну, здравствуйте, господа, — толстое лицо Инспектора расплывалось в радушной улыбке.
       Глаза же его при этом вовсе не смеялись, а стремительно оценивали обстановку в обширной "приемной". В ней все было как и положено: большой стол ломился от выпивки и закусок, мягкие диваны устилали подушки с драконами. Из-за двери дубового массива в зал просачивался душистый березовый аромат. Надпись на бронзовой табличке — Парное отделение — настраивала на определенные действия.
       В углу комнаты трио виртуальных гармонистов негромко исполняло песни давно позабытой группы "Любэ". Об этом сообщала неоновая "бегушка" над их головами. Когда создалась пауза при знакомстве, удалось расслышать несколько слов из текущей аудиодорожки: "...Баня, водка, гармонь и лосось...".
       Инспектор неожиданно приехал один, а мы ожидали человек семь-десять; вот и получилась неувязочка с числом принимающих.
       Пятеро "девчонок из сопровождения" не знали куда деть свои длинные ноги и идеальные телеса, едва прикрытые алыми бикини. Расписные мнемо-кокошники на их головах — узоры для них специально искали в электронный архивах старины и заказывали за бешеные крипто-баблы у самого Тютина — должны были отвлекать внимание инспектирующих от выполнения своих служебных обязанностей.
       Так было рассчитано...
       Теперь же напротив одного приехавшего стояли Петровна со своими девчонками, четыре мускулистых официанта с лицами Делона, Питта, Бельмондо и Бандераса в самые их "ароматные" годы. За ними маячили несколько поваров, горничных, банщик-массажист и робот-тамада.
       Первой среагировала Петровна — наш спец по встрече комиссий...
       Ни одна сдача созданных нашей компанией "Миров для отдыха важных персон и корпоративных вечеров" не обошлась без нее. За десять лет мы создали дюжину подобных мест релаксации. В каждом была своя изюминка, естественно учитывающая тонкий вкус и все немыслимые пожелания клиентов. Сдавала заказчикам проекты всегда Петровна. Ее слово при подготовке было нерушимо и средств не жалелось; все многократно отбивалось суперприбылью за выполнение контракта и многонулевыми "чаевыми" от довольных клиентов.
       ...Тряхнув пышными формами, Петровна легким взмахом правой руки "погасила" аккомпанемент. Левой она, легко касаясь рукава дорогого костюма Инспектора, потянула его к столу и начала разговор:
       — Я — Анна Петровна. Нам поручено встретить вас.
       Отработанные специальными упражнениями манеры и особенные, проверенные годами синтез-модуляции ее голоса никогда не давали сбоя. Любые клиенты таяли прямо на глазах. И это становилось основой для дальнейшего воздействия на приемные комиссии, уже на уровне тактильно-вкусовых ощущений...
       Для стола всегда заказывались продукты по виртуальным каталогам все того же знаменитого Тютина. Собственно, вся его слава и известность началась как раз с того первого, нами выполненного, проекта. Дело давнее, но в том казино до сих пор подают "Тютинку" — ароматную смесь-аперитив, случайно придуманную им. Богатенькие нувориши быстро клюнули на рекламу, да и напиток был очень не плох. Это и решило вопрос быстрого выхода в мировые лидеры индустрии продуктов и аксессуаров для отдыха обеспеченных клиентов мало кому известного тогда сомелье. С тех пор Тютин, в знак благодарности нам, и взамен ненавязчивого о нем упоминания при сдаче наших проектов, давал нам приличные скидки на все свои услуги...
       — А меня Тихон Леонович, — Инспектор, продвигаясь к столу, незаметно косил глазами на, в меру допустимый, но все же довольно откровенный, вырез на блузке Петровны. — Бабушка и дед назвали отца в честь героя старинного фильма "Леон", знаете ли.
       Петровне это ни о чем не говорило, и она продолжала процедуру охмурения. Расположившись за столом рядом, она быстро и ловко подкладывала гостю в тарелку пикантную курицу-сациви.
       Подошедший официант-Делон красиво — с шипом от пузырьков — открыл стеклянную бутылку с минералкой...
       Ради этих ретро-стекляшек, считавшихся высшим писком в меню любого ресторана планеты, один из проектов мы сделали за полцены как раз фирме "Минералы и воды", их производящей. В свое время они захотели "что-то такое...", вышли на нас. Ну а мы уж не стали ломить цену, в обмен на регулярные последующие поставки дорогой посуды из забытого стекла.
       В гарнитуре, скрытой в ухе Петровны, наши спецы-психологи подсказывали ей, что и когда следует предлагать. Из объемного досье на Инспектора сейчас важным было только его физическое состояние и гастрономические привычки. Оказалось, гость всегда употребляет икру мини-ложечкой, из зеленого блюдца.
       Вся обслуга была снабжена устройствами связи. Моментально среагировав на вводную, другой официант, уже с лицом Бандераса, подал Инспектору блюдце изумрудного цвета с переливающейся крупной икрой био-лосося, искусственно синтезируемой нашим филиалом в необходимых количествах...
       — Да я вовсе не так и голоден, — гость пытался, впрочем не особо сильно, противостоять натиску не него со всех сторон.
       Особо, или нет, но тарелочку пришлось пополнять икрой несколько раз.
       Тихон Леонович подобрел, но что-то ему мешало: он несколько раз замирал, как бы прислушиваясь к себе... Информация в эфире подсказала, что сегодня гостя слегка пучит от завтрака и качки в гипер-катере, который доставил Инспектора.
       Оперативное наблюдение за клиентом — наша новая дорогая разработка — позволяло моментально корректировать схему поведения команды про приему.
       Опытные официанты, согласно указаниям в наушниках, тут же предложили к столу специальное легкое вино. Особые добавки в нем снижали ненужные желудочно-кишечные неприятности. Отпробовав напитка, Инспектор уже через несколько минут, позабыв обо всем внутри себя, с удовольствием употреблял моллюсков...
       Про прошествии часа сделали перерыв.
       К этому времени температура в парной была специально понижена. Нарытое досье подсказало, что у Инспектора легкое нарушение кровоснабжения в пояснице. Потому высокая температура в парной может доставить ему "неудобства", и, чтобы не рисковать проектом, Петровна спросила у Инспектора, желает ли он попариться, или просто осмотрит отделение релаксации.
       Сытый проверяющий не изъявил желания потеть. Переспросив: "Там также хорошо, как за столом?", и, получив утвердительные кивки, вальяжно махнул рукой. Это означало, что "банный раздел" в спецификациях проекта он тоже одобряет, как и раздел "питания отдыхающих"...
       Подошло время окончательной оценки Инспектором наших трудов: осталось просто нажать на специальном бизнес-планшете виртуальную клавишу "Принять"...
       В последний момент перед подтверждением гость попросил еще ложечку черной икры. Два официанта бросились к нему...
       Гость зачерпнул угощение, отправил его в рот и...
       В наступившей тишине раздался хруст ломающегося зуба! Гримаса боли и незаслуженной обиды исказила лицо проверяющего. Инспектор решительно сжал планшет, нажал клавишу "Отклонить", встал и, не задерживаясь, пошел на выход, к ожидавшему его катеру...
       У дверей он сплюнул осколок зуба и камешек, причину нашего фиаско.
       Тютин! Тебе конец...
       Так думала вся наша команда.