Последняя волна, высотой в добрые сто локтей, таки ухватила своим пенным языком драккар и неумолимо потащила на грозные зубы скал.
    Осталось последнее средство. Друид вынес на палубу образ Одина в золотом окладе. Помощник-капеллан умело взрезал горло ритуальной утке и окропил кровью рубины, богато усыпавшие икону. Викинги стащили с голов шлемы и вразнобой затянули "Отче наш Одноглазый, иже еси на небеси...", истово осеняя себя пятипалой пентаграммой. Вот только шкипер — то ли в панике, то ли в помутнении рассудка, начал движение руки от Хога, мужского начала, да еще и выставив средний палец из пучки — а это уже было полуеретическое общения с младшим, гонимым сыном Божьим — Локи, для молитв о победе в любви или каком другом хитром начинании. И это, видать, ох как не понравилось Одину — гарпун молнии рассек свинцовые тучи и с шипением ударил в воду рядом с судном...

– Ты что творишь? Нидхёгг тебя подери, муж женовидный! – рыкнул проходящий мимо помощник капитана и, дёрнув шкипера к себе, приподнял его над судном и швырнул в ревущую пучину, после чего занял место у весла.
Вскоре небо над головой прояснилось. Друид и капитан подошли к самоуправцу.
– Один отметит  тебя  местом подле себя в чертогах Вальгаллы, – изрёк друид, осеняя добровольного гребца. –  Локино отродье  проклянёт тот миг, когда поспешило явить себя.
Капитан, хлопнув своего помощника по плечу, прорычал:
– Бочку браги по возвращении!
Викинги драккара  рукоплескали. Никто не заметил, как под судном проплыло нечто огромное.
***
Холод пронзает тело  –  немеющее, слабое, неспособное справиться со случившимся. Эрику Рыжему не понять, какой имп попутал свершить святотатство. Вспышками проносится перед глазами жизнь: кровавыми битвами, неудержимыми попойками. Образ  жены и детей размыт, несправедливо оттеснён на периферию.  «Валькирии не придут к умершему  без…», — мысль гаснет вместе с жизнью. И, прежде чем потерять сознание, Эрик видит пасть гигантского змея.
***
– Очнулся, бедняга?
Открыв глаза, Эрик увидел мужчину в мантии, по рукавам которой струился образ гигантского змея.
– Ёрмунганд, – прошептал викинг.
Незнакомец подошёл ближе и протянул бледную ладонь. С первого взгляда тщедушное тело, стоящее перед бывшим шкипером, вызвало отвращение и настороженность Эрика. Он инстинктивно спрятал руку за спину, вызывающе поглядывая на незнакомца.
– Не принимаешь помощи, гордый? – усмехнулся мужчина, пальцем проведя по изображённой змее. Пол качнулся, подбросив викинга вверх, помогая принять вертикальное положение. – Я Икол Коварный – куратор вашего времени.
Ничего не поняв, шкипер прорычал нечленораздельное ругательство и всем телом поддался на наглеца. Однако не смог сдвинуться с места.
– Твой непроизвольный жест во время шторма – готовность к изменению сложившегося миропорядка. Подсознательно ты уловил зов, который отправил тебе девятый вал. Ты готов войти в историю, как созидатель новой вселенной? Решайся. Мне не хватает союзника.
Хлопнув в ладоши, Икол материализовал мантию, рукава которой были похожи на волчьи лапы. Повернув мантию тыльной стороной, Коварный показал изображение пасти зверя, глотающего солнце.
Эрик закрыл глаза. Вдох-выдох. Внутреннее проговаривание слов молитвы, уже слышимых на корабле. Вдох-выдох. Пирушка, на которой Тим Чёрный, помощник капитана, бахвалился, что перепьёт всех посетителей хутора, включая легендарных  Эгиля Скаллагримсона, слепого короля Ререка, Олава да и, пожалуй, самого Одина.  Какого же было его возмущение, когда Эрик Рыжий оказался лучше! Вдох-выдох. На холме друид нашёптывает свои заклинания, прерываясь на сон и обильный ужин. А вокруг умирают друзья, и только два менестреля, пожертвовав своими жизнями, смогли уговорить соседей-конунгов прекратить безжалостный бой. Вдох-выдох. Фригг одарила его Бруни крепкими дочерьми и славными мальчишками, из которых обязательно вырастят сильные войны.  А тем, кто будет обзывать его трусом или предателем – Эрик не задумываясь всадит клинок в сердце на честном поединке.
Эрик открыл глаза и прожёг взглядом Икола. Тот улыбнулся:
– Ты принял верное решение, викинг, – снимая оцепенение со шкипера, проговорил он. – Ненависть к врагам напитает силой предлагаемую мной мантию. Ты станешь бессмертным и разрушишь мир, в котором обитал, чтобы создать новый. Остался последний шаг: искупающая жертва, – левую ладонь Икол Коварный начал заводить за голову, собираясь коснуться головы изображённого там змея.
– Стоять! – крикнул Эрик, после чего вплотную подошёл к искусителю. – Ты не учёл одной вещи, Икол. Глаза не выдают тому, кто слеп.
***
Брунхильда стояла на скале. Под ней бушевало клокочущее море. Слёзы ярости текли по её щекам, смешиваясь с дождевыми каплями. Она готовилась принести страшную клятву богам – отомстить убийцам мужа и осквернителям рода. Женщина прокричала первые два слова, как вдруг заметила фигуру, поднимающуюся к ней.
– Бруни, я…
–  А,  страндваскари! Я рада тебе – будь свидетелем моей клятвы. Прими её и будь доволен исполнением.
– Бруни, не нужно. Я жив,  –  Эрик заключил свою жену в крепкие объятия. – Лучше, пойдём домой – нам есть, что обсудить всей семьёй. Затопим камин – для топки найдётся подходящий материал.
Через некоторое время обе мантии горели в камине.

Последняя волна, высотой в добрые сто локтей, таки ухватила своим пенным языком драккар и неумолимо потащила на грозные зубы скал.
    Осталось последнее средство. Друид вынес на палубу образ Одина в золотом окладе. Помощник-капеллан умело взрезал горло ритуальной утке и окропил кровью рубины, богато усыпавшие икону. Викинги стащили с голов шлемы и вразнобой затянули "Отче наш Одноглазый, иже еси на небеси...", истово осеняя себя пятипалой пентаграммой. Вот только шкипер — то ли в панике, то ли в помутнении рассудка, начал движение руки от Хога, мужского начала, да еще и выставив средний палец из пучки — а это уже было полуеретическое общения с младшим, гонимым сыном Божьим — Локи, для молитв о победе в любви или каком другом хитром начинании. И это, видать, ох как не понравилось Одину — гарпун молнии рассек свинцовые тучи и с шипением ударил в воду рядом с судном...

–  Ты что творишь, Фенрир тебя раздери! –  рявкнул капеллан, не забыв при имени божественного врага  осенить  уста свои, дабы не были осквернены они в часы неминуемой гибели. Страшился храбрый викинг, что  не примет их души ни Вальхалла, ни Хель, что превратятся они  с сотоварищами в гонимых Одином и ассами страндваскаре, моряков-призраков,  что другие храбрые войны будут  плеваться при их имени,  а рода будут навеки обесчещены. Сейчас  в шкипере сосредоточилось всё зло мира, гонящее их судно к верной погибели. – Принесём Одину достойную жертву!  Боги примут святотатца, оставив нас в покое!
Крепкие руки с ножом потянулись к оступившемуся, который в ужасе крикнул:
– Один, огради, – и начал творить викингское знаменье…  Начав движение от Хога и выставив средний палец.
Блеснула молния, ударившись  от корабля на том же расстоянии, что прежде.
– Постой, Рагнар! – крикнул наблюдательный друид,  перекрывая бушующую стихию. – Всемилостливейший   Один послал нам знак спасения. Попробуем сделать так: дети мои, – обратился толкователь Одинской воли к тянувшим мантру викингам, – продолжайте просить о милости, дабы не были ввергнуты наши души в пучину Хеля. А ты, – друид подошёл к  шкиперу, – попробуй отставить ещё мизинец, и соверши своё святотатство.
Приказ друида был выполнен.  В этот раз молния оказалась мощней.
– Выход найден! – пробормотал  интерпретатор воли Одина.  Когда  корабль добрался на расстояние выстрела в скалы,  седовласый старик взмахнул своим посохом, – отставить три перста!
Скалы раскололись, и корабль благополучно проплыл дальше. Тут же внезапно распогодилось.
Все стали благодарить богов за содействие. Однако веселье викингов и чествование героя длилось недолго.
– Вы что творите, приспешники Локи?! –  грозно, желчно и яростно спросил капитан, неожиданно появляясь. Позади него стоял ухмыляющийся капеллан. – Если бы не Хельги, не знал бы, каких волков пригрел на корабле. В трюм обоих, на хлеб и воду! Дома предадим суду, поруганию, отлучением от нашей правой веры. Ты, –  капитан повернулся к капеллану, – наш новый толкователь Одинских указов.
Никто из викингов, кроме Хельги, не решался препроводить в трюм спасших.  Капитан, теряя терпение, закричал, что кто не исполнит приказ, будет объявлен мужем  женовидным.
– Такие крайности не нужны, – прошептал друид, после чего подошёл к борту драккара, – Один тебе судья, капитан; Локи твоё имя, Хельги.
После чего друид выпрыгнул в пучину вод.
– А я что? Я согласен на хлеб и воду, – сказал шкипер, пройдя с чувством собственного достоинства в трюм.
– Возвращаемся к работе, лентяи!  Нечего отлынивать от работы, – рыкнул капитан, уйдя к себе. Хельги улыбался. Он не видел, что лик Одина на иконе грозно нахмурил брови, осуждающе глядя на него.

Последняя волна, высотой в добрые сто локтей, таки ухватила своим пенным языком драккар и неумолимо потащила на грозные зубы скал.
Осталось последнее средство. Друид вынес на палубу образ Одина в золотом окладе. Помощник-капеллан умело взрезал горло ритуальной утке и окропил кровью рубины, богато усыпавшие икону. Викинги стащили с голов шлемы и вразнобой затянули "Отче наш Одноглазый, иже еси на небеси...", истово осеняя себя пятипалой пентаграммой. Вот только шкипер — то ли в панике, то ли в помутнении рассудка, начал движение руки от Хога, мужского начала, да еще и выставив средний палец из пучки — а это уже было полуеретическое общения с младшим, гонимым сыном Божьим — Локи, для молитв о победе в любви или каком другом хитром начинании. И это, видать, ох как не понравилось Одину — гарпун молнии рассек свинцовые тучи и с шипением ударил в воду рядом с судном...

— Сохраняемся!— заорал шкипер то ли в панике, то ли в помутнении рассудка.
Друид кинувшись к форштевню, залепил подзатыльника дракхеадине.
Весь мир застыл. Гарпун молнии, соединив свинцовые тучи с волнами, шипел. Из воды к небу поднимался пар, из туч капал свинец. На небе выступили курсивом в Times New Roman — «all».
— Йеххху!— с добрых ста футов покатился вниз ножом открывашки (inside view) акулий плавник.
— Палится рыбко,— капеллан вытянул руку с указующим перстом, украшенным перстнем эдической силы.
— Не, это она не палится. Она, внезапно, активный персонаж, — Друид оценивающе цыкнул скозь зубы. Слюной за борт.
— И довлеет психологически. Не на тех напала: Локи! Лей ворвань за борт,— худой с горящими глазами, раскрашенный как пасхальное яечко друид был категоричен.
— Дык лить или ворванить? – красивый, невысокий и нехудой человек недоумённо уставился на друида, пряча  в углугуб (у него были полные угловатые губы) усмешку.
— Лей, сын ётуна, не ворвань, – безграмотность нордическая.
— И это говорит мне жрец! Древний, галльский! Не знающий семантики слова «довлеть»…— Локи, приняв образ медведя, ворчал, косолапя к борту с бочкой ворвани, неуклюже лавируя между застывших неписей викингообразного вида.
— Надо определиться, осмотреться, — шкипер прикурил от молнии, перегнувшись за борт.
— Один, понимаешь! Постап уже нам впадло юзать! «Последняя волна, последнее средство»…
— Крайнее! – заорал шкипер, задрав голову, — редить твои дреды!
— Ну, мужики, — обратился он к действующим лицам, — значит норманнская тема пошла.
— У кого какие соображения по миссии? Кстати, я что-то не вижу Ли.
— Наверно, сопливых из садика забирает, скоро объявится, — капеллан чпокнул пробкой и добряче хильнул элексира теологии.
— Мои соображения: мы должны нести в эту терру свет и тепло веры. На факелах и кострах инквиции, пожалуй. Вразумлять и наполнять смыслом и любовью. Строить храмы и копать капища. Насаждать рощи и книгопечатание. Что-нибудь сработает.
— Если уже замутить цивилизацию, то нет ничего надёжнее торговли, — Локи отвернулся от акулы, ухватившейся за бушприт и жадно хватающей жабрами, забитыми ворванью возду.
— Тебе бы только с хабаром мотаться – скривил губы друид, — о душе думать надо!
— Мне ваши понты плоскопараллельно! – Локки сделал лунную дорожку и жест Джексона,— если огуглить всё что ты собираещься сказать то выйдёт вот что: «…ближе познакомившись с друидами, Плиний пришел к заключению, что их хваленые знания представляют собой не более чем сплетение невежественных суеверий.»
— А торговля…  Вот ви хочите без торговли? А ваша жена захочет трусов! Ви, конечно, можите ей говорить, что это таки жидовские видумки. Но! Их жи придумали не на голом месте! Я таки извиняюсь за сказать.
— Локи, ты уж определись с национальностью, — шкипер поглядывал на спорящих не зная к чему склониться.
— И что – ваша жена перестанет хотеть трусы? Дайте мне на неё посмотреть – и, может быть, я сам у неё поинтересуюсь!
— Ну, торговля, это хорошо, — согласился капеллан, — индульгенции опять же, но главное – церковь.
— Душа, — стукнул посохом друид.
— Прогресс, — не сдавался Локки.
— Ану-ка погодьте, — Шкипер вглядывался вдаль, щуря глаза.
— Чёрная точка в небе быстро приближалась, увеличиваясь в размерах и вот на драконью голову, на нос уселся огромный ворон  с блестящей флешкой в клюве.
— Рекомендую,— сделал жест рукой в сторону прилетельца Локки, — Хугин.  Из асов. Протославянин, короче. Ворон. Хтонический, цуко, персонаж. В свободное от пожирания падали время соединяет землю с небом. Непыльная работёнка.
— Олицетворяет дохерищща чего. Тырит тупо и незатейливо – как талоны компоссирует, без всякого удовольствия. Трикстер, хуле.
— Давай сюда,— Локки протянул руку к клюву.
— Ворон вспрыгнул, взмахнув крыльями, повыше, ежидно поглядывая на Локки.
— Понятно, заход не удался, ща повторим, — Локки принял позу и стал декламировать:
—   И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты — иль дух ужасный,
          Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, —
          Ты пророк неустрашимый! В край печальный,  нелюдимый,
          В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда!
          О, скажи, найду ль забвенье, — я молю, скажи, когда?"
                  Каркнул Ворон: — тут Локки сделал приглашающий жест.
Ворон молча, явно издеваясь над декламатором, постучал флешкой дракону по темени.
— Падаль будешь?— Локки поднял утку.
— Да! — заорал ворон.
— Невермор! – Локки поймал флешку, — с чего ты взял? Разве дано тебе знать будущее, сын хуртовыны?
— Лови, — Локки кинул флешку шкиперу.
Тот вставил флешку в образ Одина и прбежал пальцами по окладу. Образ зарябило. Проявилась глазастая лысина в повязке.
— Ну чего! С прибытием на первую локацию. Ща получите перчатку. Дальше по обстоятельствам, — образ потух.
— Шкипер взял подзорную трубу и уставился на берег с высоты застывшей в добрых сто локтей волны.
— Ну чего там? – народ столпился вокруг.
— Авоттоннная! Уложила сопливых значит…
— Ли?
— Конечно. Дедушки больше любят внучек чем…
— Внуков,— перебил Локки,— особенно чужих внучек.
— Боадицея, понимаешь. С арбалетом. Прокачанным – ишь светится. Неписей возле неё туча. В лаптях, с дубьём.
— Фигня мужуки, пробьёмсу. Готовься к высадке! Снимай паузу! – отдал команду шкипер.
Друид стукнул голову дракона и всё снова пришло в движение.
Волна понеслась на зубы, становясь всё выше и выше. Фигурка Боадицеи среди аборигенов стала видна уже невооружённым взглядом.
Выше поднималась волна – и вот за скальным берегом показалось поле по которому поднимались на скалу шеренги хмурых вооружных до зубов воинов. Ещё выше поднимался «пенный язык» ещё больше воинов, сбитых в плотные ряды открывались взору.
-А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-аа! – заорали миссионеры, размахивая инвентарём.
Волна, увенчанная драккаром, рухнула на скалы.
Но это уже совсем другая история.

Последняя волна, высотой в добрые сто локтей, таки ухватила своим пенным языком дракар и неумолимо потащила на грозные зубы скал. Осталось последнее средство.  Друид вынес на палубу образ Одина в золотом окладе. Помощник-капеллан, умело взрезал горло ритуальной утке и окропил кровью рубины, богато усыпавшие икону. Викинги стянули с голов шлемы и вразнобой затянули, «Отче наш Одноглазый, иже еси на небеси…», истово осеняя себя пятипалой пентаграммой. Вот только шкипер – то ли в панике, то ли в помутнении рассудка, начал движение руки от Хога, мужского начала, да еще и выставив средний палец из пучки – а это уже было полу еретическое общение с младшим, гонимым сыном Божьим – Локи, для молитв о победе в любви или каком другом хитром начинании. И это, видать, ох как не понравилось Одину – гарпун молнии рассек свинцовые тучи и с шипением ударил в воду рядом с судном…

    — О матерь наша… что эт было то? – дернулся один из викингов, близ которого молния и вспорола       
    волну, расщепив весло.
    — Тихо! – Рявкнул друид, выжимая последние капли, — молиться, сказано.
    Помощник, хихикая, собирал осыпавшиеся перья. Хозяин груза, испуганно выглядывая из-за спины друида, что-то шептал тому на ухо. Тот молча кивал в ответ.
    Вся команда без окрика, молилась, покрывая себя пентаграммами со всех сторон. Только Конунглегуру, нашему шкиперу, молиться приходилось без движения. За проделку, викинги, по приказу друида, с подачи хозяина, растянули его на канате между бортами, зафиксировав в узлах пальцы рук. Теперь только ноги болтались между рундуками, и голова билась о плечи, окропляя грудь своей же кровью. Команда с ужасом смотрела на то как их корабль стремительно приближался к скалам. С каждым взмахом волны челюсти падали все ниже, казалось, ничто не может спасти дракар. В этот момент шкипер вновь подал голос.
    — С каких это пор славные викинги слушают торгашей? Что с вами случилось? Ааа, посмотрите на себя – бараны, овцы, даже Одину за вас стыдно —  вашего пастуха купили…
    — Заткните ему пасть, — в один голос заорали друид и хозяин груза.
    Несколько викингов вскочили с рундуков, но к капитану подошел только один.
    — Ну, Маннаёдур, давай, выбей мне зубы, заткни мне рот, — шкипер плюнул ему под ноги. – Только кто вас выручит… он… или он.
    Викинг, в растерянности хватаясь за все выступающие части, не знал что предпринять.
    — Тюфяк… был пустым местом так им и останешься, — подзадоривал капитан. И обращаясь ко всем продолжил, — с каких это пор наши друиды слушают чужеземных сусовцев?
    Все молча стояли, дракар мотыляло, бросая с волны на волну. Капеллан – помощник друида, усиленно крестился что-то шепча. Его тощая фигура, вся в черном, возвышалась над всеми, как рок. Друид, глянув в сторону скал, коротко махнул рукой.
    — Тьедвальд…  развяжи капитана, — и виновато обращаясь к помощнику, — прости Исаав, он виноват, но без него нам не выбраться.
    Капитан, с трудом шевеля пальцами, размял кулаки, легонько ткнул в челюсть Маннаёдура, так что тот присел расплываясь в улыбке.
    — По баанкаам, — перекрывая раскаты Одина, раздался голос шкипера,— весла на воду… Скули… а Скули, веди по волне. И шевели огрузьями пока не поздно, — орал капитан, привязывая себя к морде дракара.
    Все с надеждой разбежались по скамьям, усиленно налегли на весла. Капитан на носу и кормчий у руля, не обращая внимания на неистовство стихии — повели судно единственно правильным курсом, вдоль скал, по ходу волны, помогая веслами – обходя буруны. Нос дракара то высоко взлетал, что казалось, сядет на корму, и тут же, почти вертикально рушился вниз. Хозяин ползал между рядами, обнюхивая каждый рундук.
    Исаав попытался что-то сказать друиду, но тот коротко отмахнулся. Капеллан не успокоился, потянул того за рукав и ему пришлось прислушаться.
    — Как вы можете слушать еретика, — загнусавил на ухо капеллан, он же не верует в бога единого.
    — Я понимаю, капитан осквернил молитву торчащим пальцем, начал творить знамение не так, чем и оскорбил Одина…
    — Да не Одина… Один, это язычество… Иисус, вот кого он оскорбил, — наседал пилигрим, — я же вам давно преподаю уроки веры истинной. Вы не исполняете того что я вам говорил,  молитву творите неверно, осеняете себя знаком непотребным, а это ересь…
    — Знак креста правильный, — съязвил друид
    — Правильный, сам Иисус нес его. – Повысил голос капеллан.
    — Давай потом обсудим дела веры. Только сейчас Один, ведет дракар.
    Дракар плавно, по дуге обходил опасные места, постепенно приближаясь к дальней, защищенной от волн, оконечности острова. Спустя какое то время судно было в полной безопасности. Половина команды, не дожидаясь когда корабль полностью остановится, прыгнула в воду и обмотавшись канатами, цепляясь за все, потащили дракар на берег, дальше от воды.
    Веслами, на случай ветра, расперли судно, дополнительно привалив нос и корму камнями.
    Друид с помощником-капелланом вплотную подошли к шкиперу, команда дружно встала позади капитана. Капеллан спрятался за спину старика, черная кучерявая голова, смешно выглядывала из-за широкой седой бороды.
    — Тебя же сусе бережет, — засмеялся друид, вытаскивая помощника, — вот и объясни людям, чем же он таким отличился.
    — Иисус бережет не только меня, а и всех вас заблудших, — начал капеллан, — вот и в этот раз, ваш Один разгневался, я помолился, Иисус нам и помог.
    — Да если б, мы тебя послушали… слава Мьельниру, старец одумался, — грозно начал Скули, самый крупный детина, но капитан быстро его остановил.
    — Каждый верует тому, кого достоин, — он посмотрел на хозяина груза, — а ты, почему кнорр не нанял, или дешевая охрана понадобилась. —  Обращаясь к друиду, — а тебя на что купили?
    — Я Хакон, — начал старец, — учил еще твоего отца, и не тебе Конунглегур, обвинять меня в том чего не было.
    Хозяин груза нервно ерзал, то хватаясь за феску, то за четки – кнорр был бы лучше. Капитан подошел к капеллану, оглядел черное одеяние, пощупал оловянный крест…
    — А тебя, какими судьбами, к нам-то… человек южный…  не торгаш.
    — Пути господни неисповедимы, — ответил смиренно капеллан.
    — К чему я, — продолжил шкипер, — не надо к нам с этим… ну ты понял, мы народ суровый, можем не так понять, тебе оно надо?
    — Надо, — утвердительно кивнул капеллан, — затем и прибыл сюда, не поймете сейчас, потом объяснят.
    — Нн-да, тупой по ходу, — с сожалением проворчал капитан, и, обращаясь к торгашу, — шторм будет дня четыре, воев кормить надо… у нас промоченная солонина, ты нас, чем порадуешь?
    — Но у меня только товар… больше нет ничего, — залепетал торговец.
    — Ты думаешь, я зря палец то оттопыривал, — засмеялся шкипер, оглядывая викингов, — Локи успел предупредить о том что везешь. Мы вои, не дашь, сами возьмем.
    — Да-да, я понял, — затрясся торговец, — вино там, вино… греческое, везу в земли аглицкие.
    — Допустим, не ты везешь, а мы, ты лишь сопровождаешь. – Кивнул шкипер, — показывай, откуда можно…
    Команда разделилась, часть пошла вдоль берега в поисках дров для костра, часть начала растягивать по веслам парус для укрытия. Капитан, торговец и друид поднялись на палубу, прошли вдоль рундуков, хозяин указал на один из них.
    — Скули… — гаркнул шкипер, — подь сынок сюды.
    Детина вырос как по мановению палочки, капитан ткнул пальцем.
    — Этот и этот, вниз, и достаньте солонину.
    Хозяин молча проглотил распоряжение капитана… он знал, начнешь возмущаться – отберут все.
    Шторм прошел легко и незаметно…