— Сержант-майор, штаб не отвечает, мы отрезаны от командования!
Пули свистели над головой, выбивали щебень и крошку из облицовки близлежащих зданий, рикошетили и немыслимым образом меняли траекторию. Рикошет ударил откуда-то слева, пуля прошила насквозь рацию в руках капрала Миллера и закончила свой путь у моих ног, чуть не прошив мне носок армейского ботинка. Миллер выматерился, отбросил в сторону ненужное средство связи, приподнялся, дал короткую очередь из «M4» и сразу же залёг обратно, так как по нашему укрытию в мгновение ока застучали частые попадания, сверху посыпались остатки стекла.
— Не высовывайся, мать твою, подстрелят! – гаркнул я на капрала.
Пули стучали по грузовику, за которым мы прятались, какофония близких взрывов давала понять: если террористы пристреляются и подойдут ближе, то грузовик нам никак не поможет. Пара выстрелов из ручных гранатомётов, и наше укрытие превратится в пылающий факел вместе с нами. Около кабины стоящего около боевого внедорожника лежало два изрешечённых трупа. Наши ребята. Морская пехота. Не успели толком сориентироваться, как их обстреляли с крыш зданий. Вот только теперь и мы в западне. Господи, что теперь делать?..
Поднялся ветер, я вспотел, было жарко, резкое дуновение бросило мне в глаза песок, я стал тереть глаза левой рукой, не желая отпускать правой оружие. Свистели пули, рядовой Вилсон приподнялся, но не успел выстрелить. Голова его дёрнулась, землю под моими ногами оросило алым, около меня упал труп молодого ещё парня, принявшего первый в своей жизни бой и так нелепо покинувшим нашу бренную землю.
— На крыше! – закричал Миллер, открывая огонь по мельтешащим фигурам, быстро передвигающимся по приземистым двухэтажным зданиям.
Из окна ближайшего здания высунулся мужчина восточной внешности с гранатомётом в руках, но я не дал ему выстрелить, выпустил в его сторону длинную очередь, и боевик скрылся в оконном проёме, огласив округу криком боли. Вдруг, из недр джипа вылез боец, голова у него была в крови, морпех передёрнул затвор пулемёта и без сомнений нажал на гашетку. Крупнокалиберный пулемёт застучал, заглушая все звуки, раскалённые гильзы падали на песок под ногами, пулемётчик что-то кричал, лицо его было искажено гримасой немыслимой ярости.
— Отделение, на прорыв! – взревел я, хлопнув Миллера по плечу, и выкатился из-за колеса грузовика, на ходу стреляя по противнику.
Огромная площадь, окружённая постройками и домами, была завалена трупами. Внушительные выбоины в стенах зданий выглядели устрашающе. Артиллерия поработала здесь на славу, но террористов меньше не стало. Вдали виднелась мечеть, там что-то горело, в небо поднимался столб дыма. Перебежками от одного укрытия к другому, я приближался к многоэтажке. Жаркий воздух сжигал лёгкие, было трудно дышать, пыль и мусор так и норовили заполнить дыхательные пути, я кашлял, слезились глаза, но я продолжал вести подразделение к точке эвакуации. За многоэтажкой будет проспект, по последним обрывкам информации там нас должны ждать спасательные отряды с вертолётами.
Взрывы, грохот, длинные очереди заполняли всё пространство. Я почти ничего не слышал. Я обернулся, дабы посмотреть, как там мои ребята и увидел, как полыхает пламенем «Хамви». И было у меня такое чувство, что не выжил тот парень за пулемётом. Рядом со мной очутился Миллер, тащившего на себе рядового первого класса Боуи. Капрал затравленно посмотрел на меня. Он не верил в наше спасение. Вокруг не прекращали стрелять, кто с кем воевал уже не разобрать. Я сменил магазин, и мы продолжили путь.
Миновав узкие проулки и многоэтажное здание, мы вышли к проспекту. Несмотря на взрывы и работающие крупнокалиберные пулемёты, я явственно ощутил дрожь земли. Будто толчок из-под земной тверди. Мы переглянулись с капралом, рядовой застонал. Спустя мгновение ощущение толчка прошло, и мы направились к ближайшим джипам, где оборонялись морпехи. Нас заметили, как противники, так и наши ребята, поэтому нам пришлось ускориться, чтобы не словить пулю в спину. Обороняющиеся обрушили на боевиков свинцовый шквал, тем самым, давая нам возможность добраться до укрытия. Подходя к ближайшему «Хамви», к Миллеру подбежал сержант и помог дотащить Боуи, усадив рядового около джипа.
— Позывной «Эхо 2—1», говорит «Дельта 2—6», как слышите, приём? – надрывался радист в кабине одного из джипов.
— Связи нет, — произнёс Миллер. – Мы тут одни.
— Не пори горячку, капрал, смотри, наши летят! – улыбнулся один из морпехов, указывая куда-то в сторону.
Неужели за нами? Я не поверил своим глазам, когда над нами зависли две туши «Чинуков» и ударный вертолёт «Вайпер». Последний, в свою очередь, при помощи 20-мм трёхствольной пушки и управляемых ракет решил задать боевикам жару, а мы, пехота, поддержали винтокрылую машину в её начинаниях. Террористы падали на проезжей части как кегли, крупный калибр рвал их на части, некоторые противники падали замертво с оторванные конечностями. Было несколько попыток сбить «вертушку» с гранатомётов, однако тщетно: «Вайпер» маневрировал и вовремя уходил с линии атаки гранатомётчиков.
Я стрелял бессознательно, вставлял новую обойму и поражал очередную цель. Не было ни чувств, ни эмоций. Я смертельно устал. Проклятый день. Погибло несметное количестве морпехов, и я мог быть одним из них. Но я выжил всем напастям назло. Сзади приземлились транспортные вертолёты, заглушая своими моторами все звуки. И в очередной раз я ощутил, как земля ходит ходуном под моими ногами. Что за чёрт? Это точно не взрывы и не какие-либо разрывы снарядов. Я покачнулся, земля будто ушла из-под ног, и я грохнулся на что-то мягкое. Привстал, огляделся и с ужасом попытался встать с тела, на которое рухнул. Это был Миллер. На его лице застыла гримаса боли, на глазах показались слёзы, на губах пузырилась кровь. В пылу боя я просто не заметил, как подстрелили капрала. Я завыл от нервного напряжения, попытался встать, но сильный подземный толчок кинул меня на мёртвого капрала. Не понимая, что происходит, я всё-таки смог привстать, опёрся о борт джипа. Вокруг земля ходила ходуном, меня трясло, словно в транспорте, несущемся на большой скорости по ухабистой дороге. Я обернулся и обомлел: земная твердь в считанные секунды разверзлась, разошлась в стороны и один из «Чинуков», набитый морпехами, со скрежетом скрылся в бездне. Несколько бойцов, не успевших сориентироваться, аналогично полетели в провалы, возникшие буквально из ниоткуда. Пилот «Вайпера» похоже, не заметил происходящих изменений, горячка боя увлекла его с головой, он не давал высунуться боевикам и только через дюжину секунд осознал: происходит нечто вон из рук выходящее. Но было поздно. Ударный вертолёт завис близко над землёй и не успел сманеврировать, когда девятиэтажное здание рухнуло на вертолёт, сложившись как карточный домик, погребя под своими плитами боевую воздушную машину.
Меня швыряло из стороны в сторону, я попытался забраться в кабину джипа, но нечто тяжёлое заехало мне по затылку, сильная боль ослепила сознание, я пошатнулся и кулём рухнул наземь. И только сейчас, за доли секунды, я осознал, как же не хочется умирать.
Мир померк, наступила гробовая тишина. Вот и всё, отбегался ты, сержант-майор…
***
Первое, что я почувствовал, была неописуемая боль. Голова раскалывалась, я постарался пошевелиться, но не вышло, меня словно придавило чем-то сверху. Я открыл глаза. Мрак. Я глубоко вдохнул, пыль забила глотку, я закашлялся, стал отплёвываться. Боже мой, где я? Неужели погребён заживо? Мысль пульсировала в мозгу, отдавала бредом и страхом. Заворочался, стал ощупывать ноги. К моему облегчению, конечности были целы, да и чувствовал я себя более-менее сносно. Голова только даёт о себе знать тупой болью, однако, сжав зубы, можно было преодолеть и её. Заёрзал, попытался сориентироваться и пришёл к выводу, что надо мной нависла плита, она обо что-то упёрлась краем и поэтому не раздавила меня. Вдалеке слышался какой-то неразборчивый шум, редкие выстрелы. На языке у меня вертелся один вопрос: каким образом я оказался под плитой, если в момент потери сознания я находился посреди дороги около «Хамви»? Возможно, это часть многоэтажки прилетела. Да и насущный ли этот вопрос, когда я погребён под обломками?
Ноги не зажало балкой, поэтому я смог изворачиваясь ужом выползти через узкую щель, ободрав при этом ладони в кровь о битое крошево. Пошатываясь будто пьяный, встал на ноги. Голова вспыхнула мириадами разноцветных звёзд вперемешку с яркой мигренью. Я опёрся о колени, постоял так некоторое время с закрытыми глазами, после чего выпрямился и огляделся.
Тёмная ночь. Тот самый проспект. Джип, стоящий посреди проспекта, на который упало две массивные балки и смявшие машину в гармошку. Рука без указательного пальца торчащая из-под завала. Запах гари и разлагающейся плоти ударил в ноздри. Я вздрогнул, меня обильно вырвало. Сотрясение? Не желательно, ибо долго с ним без медицинской помощи не живут.
Шатаясь, я побрёл вперёд, не разбирая дороги. Боль отпустила, я вскарабкался на «Хамви» и решил осмотреться повнимательнее. Не логично, ведь если в округе боевики, то меня сразу же подстрелят, однако тишина в округе, окромя редких далёких выстрелов, свидетельствовала о том, что вряд ли кто в окрестностях выжил.
Полная луна давала много света и моему взору открылась апокалиптическая картина: все близлежащие дома были разрушены, от них остались лишь обломки. Посреди проспекта были исполинские проломы, тянущиеся между останками зданий и скрывающиеся где-то за мечетью, которая, на удивление, выстояла. Около разрушенной многоэтажки над землёй поднималась струя воды из повреждённой трубы водоснабжения. Даже в ночной темноте я видел, как в мрачные небеса поднимаются столбы дыма, виднелись огни пожаров. А ещё я услышал крик раненного. Призыв о помощи доносился откуда-то сзади, из-за обломков. Я спрыгнул с поверженного «Хамви» и ринулся на звук. Достал из подсумка чудом уцелевший фонарик, включил его, стал судорожно искать бойца, угодившего в ловушку.
Раненного нашёл быстро. Парень был нанизан на толстый прут, торчащий из балки. Рядовой стонал, просил помочь, а я стоял и не знал, что мне делать. Каким образом он ещё жив? С такой раной не живут. Голос бойца был слаб, он всё просил меня о помощи, лелеял надежду в своём воспалённом мозгу, что сможет выжить. Я подошёл к нему, не зная как подступиться, чем помочь. Боец смотрел на меня, его стоны затихали. По моим щекам покатились слёзы. Мне было невероятно страшно и больно, в груди сжалось. Будто маленький мальчик я заплакал в голос и судорожно пытался придумать, как же помочь парню. Тщетно. Никаких идей.
— Дай п-пистолет, — прохрипел он и протянул ко мне руку.
Я понял, чего он хочет. Но я не мог так поступить, ведь он мой брат по оружию.
— Не спасёшь, — простонал раненый. – Очень б-больно…пистолет…
Я достал из кобуры «Беретту» и вложил её в руку бедолаги.
— Уходи…
Ноги стали ватными, я развернулся и побрёл прочь отсюда. Я шёл, не разбирая дороги, спотыкался, падал, поднимался вновь и шёл на единственный источник света: к огненному столбу, поднимающемуся в небо. Луч фонарика выхватывал всё новые трупы и останки погибших, погребённых под завалами или ранее убиенные в перестрелке. Сзади грохнул выстрел, я вздрогнул, остановился, обернулся. Я не видел того паренька, нанизанного на штырь. И слава богу. Всхлипнул, утёр мокрый нос и продолжил путь.
Куда теперь идти? Что произошло? Неужели, землетрясение? Какой амплитуды и силы оно было? Поднявшись на возвышенность можно было понять, что сдвиг земной коры был невероятной мощи. То тут, то там виднелись немыслимые провалы в земле. Также я понял, откуда вырывается пламя: из окна единственного уцелевшего дома на проспекте вырывался сгусток пламени, причём такой интенсивности, что можно было предположить о разрыве газовых коммуникаций внутри здания. Так ведь и рвануть может ненароком.
— И чего стоишь, как истукан? – донёсся голос сзади.
Я резко развернулся, хватаясь за кобуру, пистолета в которой не было. Помолиться что ли перед смертью? Хотя, подкравшийся говорил без акцента на чистом английском, значит, есть шанс, что он из своих. Так оно и было. Луч фонаря осветил незваного гостя и им оказался сержант морской пехоты.
— Да не свети ты мне в лицо фонарём, — возмутился он, прикрывая лицо ладонью.
Убрав фонарик, я спустился к нему, протянул руку:
— Сержант-майор Кастос, морская пехота США, отряд «Кобра».
— Сержант Билл Уиллис, подразделение «Дельта». Есть выжившие?
— Нет, — устало произнёс я. На мои плечи словно давила вселенская тяжесть мироздания.
— Боевики стягивают все вооружённые силы в данной области. Нам предписывается покинуть поле боя, — Билл всучил мне невесть откуда взявшийся дробовик и горсть патронов к нему.
— Но ведь под завалами могут оставаться наша пехота, мы не можем вот так просто уйти, — возмутился я.
— Землетрясение утихло четыре часа назад, спасательная операция провалилась. Всех кого могли спасти – спасли. Если мы не поспешим, то террористы войдут в город и у нас не будет шансов улететь.
Дилемма. Я уверен, мы можем спасти кого-нибудь ещё из наших ребят, однако оставаться опасно. Сколько погибло пехотинцев в операции? Мою душу терзали сомнения. Остаться и спасать тех, кто под завалами? Однако нас не будут ждать. Пока я валялся в отключке, спасатели помогали выжившим.
Уиллис, словно прочитав мои мысли, тихо произнёс:
— В двух кварталах отсюда нас будут ждать вертолёты. Последний рейс, так сказать. Оставаться слишком опасно, разведка доложила о превосходящих силах противника, приближающихся с запада и юго-востока. Мы не отобьёмся. У нас нет иного выбора.
Взрыв в уцелевшем здании отрезвил меня. Разрыв смял несущие стены и остатки дома с грохотом и треском осыпались наземь. Туча пыли взвилась в воздух, обзор мгновенно ухудшился. Билл хлопнул меня по плечу, знаком указал, чтобы я двигался за ним. Я кивнул. Пора выбираться.
Жуткое зрелище: от ранее цветущего города остались лишь обломки. Одинокие стены двухэтажек возвышались над россыпью битых кирпичей и осколков былой роскоши. Вспученная земля наводила на мысль о свершившемся апокалипсисе, потрескавшийся бетон дорожного полотна наводил на мысли, что землетрясение было огромной силы.
А ещё были трупы. Их было много. Иногда под завалами раздавались крики и тихие постанывания, призывы о помощи на незнакомом языке Мы шли тихо, не привлекая внимание, смотрели под ноги, но всё равно под подошвами ботинок постоянно хрустели остатки цивилизации. Ветер усилился, поднимая взвесь мусора, в нос ударили запахи разлагающейся плоти и свежей крови. Один раз, пытаясь пройти бесшумно, я чуть не наступил на труп без нижней части тела. Зрелище было просто кошмарное.
Боевиков не было. То ли схоронились, то ли готовили силы. По словам сержанта, вертолёты после катастрофического землетрясения зачищали местность с усиленной тщательностью, но после того, как несколько тройку вертушек сбили, командование решило отказаться от этой затеи.
На перекрёстке, недалеко от места эвакуации, мы столкнулись с патрулём террористов, разъезжающих на грузовике с установленным пулемётом. И всё бы закончилось плачевно, если бы не дозор нашей пехоты, высланный для зачистки прилежащих территорий. Бой кончился не начавшись. Грузовик вмиг окутался огнём, а к нам вышли бойцы со штурмовыми винтовками наперевес.
Подземный толчок. Я упал на спину, больно ударившись головой. Неужели снова? Не может быть! Уиллис поднял меня, кто-то подтолкнул меня в спину с криком «Скорее уходим, сейчас начнётся». Мы побежали по дороге, на которой застыли поваленные деревья и редкие покорёженные автомобили. Где-то слева застучали автоматы, пули защёлкали по капоту ближайшей машины, морпехи открыли ответный огонь, не давая высунуться противнику. Бахнул дробовик в моих руках, потом ещё раз и ещё. Боевиков было немного, но окопались они тщательно. И откуда они тут взялись? Неужели к ним прибыло подкрепление?
Да, так оно и было. Мы выбежали на площадку с вертолётами, там вовсю уже шёл кровопролитный бой. Стучали «Калашниковы», в ответ им огрызались «Эмки». Морпех рядом со мной неожиданно упал навзничь, я остановился, со второй попытки перевернул его, но он уже был мёртв.
Ещё один толчок из-под земли буквально подбросил меня, я в очередной раз приложился многострадальной головой. Меня подняли, перед глазами гуляли радужные круги. Снова толчок. И ещё. Уиллис подхватил меня и поволок к вертолёту. Вокруг всё было освещено ярким светом ламп и люминесцентных фонарей, выстрелы гремели отовсюду. Ноги заплетались, а толчки всё усиливались и учащались. Господи, как мне было страшно.
Из люка «вертушки» выскочил рядовой, помог мне зайти на борт. За мной заскочили его трое, не переставая стрелять на ходу.
— Взлетай! – заорал рядовой пилоту.
Люк пополз вверх. Мы стали набирать высоту. Я увидел, как яркая вспышка в стороне выпустила смертельный заряд, который в мгновение ока врезался во второй вертолёт, также пытающийся взмыть в небо. Винтокрылую машину окутало пламя, она накренилась и со скрежетом рухнула на обломки ранее известного торгового центра.
Набрав высоту, мы полетели на север. Я смотрел в окно за местностью и не знал, что сказать. От величия города не осталось буквально ничего. На моих глазах вспучилась земля и поглотила проезжающий грузовик. Уцелевших зданий почти не осталось, было много столбов дыма, возвышающихся над городом.
К горлу подкатил комок. Мы, люди, воюем друг с другом, убиваем ради своих целей. Мы – венцы мироздания, но нам никогда не совладать с природой, с её стихиями. Землетрясение, в котором я выжил, было тому доказательством. Что мы можем противопоставить природе? Как можно спастись от подобной напасти, когда сама земля расходится слоями и может разрушить не города, нет, а целые государства. Природа берёт своё, уничтожает зарвавшихся людей при помощи цунами, наводнений, оползней, землетрясений, извержений вулканов. Объясните, как противостоять стихии, когда она тебе не подвластна? Когда ты обыкновенный человек, а против тебя вздымается сама земля, разрушающая целые мегаполисы. Или поднимается десятиметровая волна, готовая унести в пучины океанов прибрежные населённые пункты. Люди научились предсказывать непогоду и даже сдвиги земной коры, но до сих пор стихии уносят десятки тысяч жизней по всему миру. Нам не обуздать природу. Мы можем лишь мирно существовать с ней и делать так, чтобы она не гневалась на нас, людей.
Я тихо заплакал. Сколько людей погибло сегодня по вине землетрясения? Уверен, куда больше, нежели чем от огнестрельного оружия и операции морской пехоты. Даже сейчас я видел, как рушатся остатки зданий под немыслимым напором толчок земли. Только после возвращения я узнаю число погибших, а сейчас я направляюсь домой. Мне было очень страшно. Но я выжил. Спасибо за это Господу Богу.
Мой случай лишь доказательство, насколько человек слаб перед мирозданием, Вселенной и самой природой. Противостоять природным стихиям? Думаю, не получится. Мы можем просто выживать, если вдруг случится что-либо подобное. И сегодня я это доказал. Я выжил.
