Время луны. Властвует ночь.
Звезд хоровод, уносится проч.
Кажется,  ветep  утих  нaвceгдa...
Кажется мне, миновала беда.

Лишь под иконой не гаснет свеча,
Святые угодники вечно молчат.
Холод в душе, занял место свое,
Тьма в царстве хаоса гимны поет.

Росчерк кометы — оставил свой след,
Звезды мерцают не счесть сколько лет.
Свечи коптят, тьма глотает их свет
Сколь не молись услышишь ответ.

Империя зла, —  всякой  нечисти княжество.
Свечи оплыли, а ну, как покажется...
Князь темноты  в окружение ведьм.
Лики святых, утонули во тьме.

Властвует ночь.  И звезды...
Огнём холодным светят в небесах.
Властвует ночь. Так просто...
Ночь ты мой крест. Ночь ты мой путь. Ночь ты мой страх!

       Белой армии посвящается….

Господа офицеры. Добровольцы. Солдаты.
Мы умрём в этом поле, за великую Русь.
За разрушенный храм,  за сожженные хаты,
И  Господь мне судья, я в герои не рвусь

Седоусый солдат, молча штык протирает
И георгиев ряд, на груди у него,
И на этих наградах, луч заката играет,
—Что с тобою солдат? Не случилось чего?

И солдат подняв взор, прошептал лишь губами:
Младший сын у  меня летом  к красным  ушел,
А  вчера на мосту, я своими руками
Его поднял на штык. Сам же смерть не нашёл…

Прерван был разговор, большевицким снарядом.
Красным Бога не жаль, а на Русь наплевать,
Седоусый солдат, глянул сумрачным взглядом…
— Этот бой, мой последний. Грех от пули бежать.

Барабан выбил дробь. Заглушив вой картечи,
И крестясь, тот солдат, поднялся в полный рост.
Ныне в цервях  Руси, поминальные свечи…
Негасимо горят, вся Россия  –  погост.

И как хочется мне, господа, напоследок,
В тот момент как шрапнель, остановит меня…
Не на жжёную степь, а на чистое небо
Насмотреться, заплакать, и Россию обнять.

————————————————————
Хмельной ВАХМИСТР

Пей вахмистр, молодость забудь,
Грош — цена не пьющим офицерам.
Нет самодержавия, нет веры,
И спокойно больше не уснуть,
Как теперь Россию не вернуть,
И в бокале плещется мадера,
И клянусь вам честью офицера....
Ладанка, не греет больше грудь.

На золотые погоны, падали крупные капли,
Точно слёзы любимой, грусть навевают они,
Дождя российского слёзы, на клинке офицерской сабли
Оставили росчерк ветра, и ночь предложила — усни...

И только хмельной вахмистр,
С порутчиком мечут карты,
Под звук одинокой скрипки,
В табачном дыму в сей час.
А ну, наливай вахмистр!
И выпьем как пили гусары!
За дам и за их улыбки,
А так же за всех за нас.

—————————————————————
письмо из Парижа

Не морочьте мне голову, вашей безумной любовью...
Я не верю мадам, что возможна она на земле.
Даже не прибегайте, к прозаике книжной, — I love you...
Вам мадам не понять, что я боле не юный корнет.

Нет России мадам! И не жду я от вас комплиментов.
Что я выжил, так это, не заслуга моя, а вина.
Я теперь нахожусь, на самом краю континента...
Здесь теперь часть России, аксельбанты, шитьё, ордена.

Я пишу не от скуки мадам, а от полной душевной отдачи.
Только что мне любовь? Если мы проиграли весь банк?
Нет России моей! И от этой вот мысли, я плачу....
Как заплакал однажды, когда дрогнул пред красными фланг.

Так что, вовсе мадам, не судите меня столь жестоко.
Господа офицеры! Налейте скорее вина!
Нас облили дерьма, нескончаемо мутным потоком....
И мы с вами ушли, а Россия осталась одна.

Господа офицеры, я сегодня не трогаю карты.
Мне налейте шампанского, и поставьте на столик свечу.
Я смотрю на огонь, и мне хочется под аксельбантом...
Прострелить свою душу, но я вот об этом молчу.

Господа офицеры, как давно это было.
Стук копыт по бульварам, перезвон ваших шпор...
Господа офицеры, нам удача давно изменила!
И теперь только пуля, разрешит нами начатый спор.....
——————————————————

Осенние грозы России…
Булатная сталь в небесах,
Упаду под потоки косые,
Что так гулко шумят в лесах.

Глас Господний с Небес взывает…
Гром гремит, сотрясая Русь.
Блики молний в ночи гуляют…
Я наверно к тебе не вернусь.

На прощанье, рвану по  полю,
Под твоим проливным дождём.
Выбор был, и я выбрал волю,
Может быть, мы ещё споём.

Русь – страданий огромный короб.
Русь – гоненья, враньё, тоска.
Век из века, у власти – воры
Но развязка уже близка.

Сколь народу за так страдало?
Нет, ничто не забыто, вдруг
Были тучи, и вот не стало.
И разорван порочный круг.

Отголоски грозы уносит,
Буйный ветер, — бродяга, плут.
Если в землю зерно не бросят,
То по сроку, сорняк пожнут.

Я оставлю свою здесь душу.
Всё, что есть, оставляю вам…
Я покой только чуть нарушу,
И уйду по своим делам.

          ОТ ЛЕШЕГО
Ночью был расклад, на королей,
Мне гадала внучка старой ведьмы:
-Парень, жить тебе, среди зверей…
Только вот о смерти… есть сомненья.

Жизнь твоя пройдёт, в глуши лесной,
Будешь ты один блукать по свету.
Эта карта – путь, а та – покой.
Всё к тебе придёт, дождись лишь лета.

Дайте ж мне теперь, стакан вина!
Дайте выпить мне, за то, что свято!
Пью я за любовь, и пью до дна.
Пь я за друзей, сестру и брата.

Выпью, грохну по столу стакан,
Наливай за Русь! За нашу веру!
За церковный хор. За балаган,
Уличных артистов, блажь без меры.

Мне ей богу дороги стихи,
Где не лесть, не залпы дифирамбов.
Не чурайтесь хлопотной строки,
Можно всё понять без всяких ямбов.

Раз мне скоро в лес, вот вам строка:
Был бы я свечёй, сгорел бы сразу.
Ствол холодный стынет у виска,
Только не дождётся он приказа.

Погадай гадалка по руке,
Не ужели всё сойдётся в точку?
Палец мой немеет на курке,
Может быть, судьба мне даст отсрочку.

         КРАПЛЁНАЯ   КОЛОДА
Краплёная колода, размётана не в масть.
Гадалка не томи…  не станет хуже.
Сегодня мне на всё плевать, я брошусь чёрту в пасть.
И нет чернее ночи. И холоднее стужи.

Краплёная колода, да старый канделябр,
Потрескивают свечи, наполняя сердце мраком.
И русский мат срываясь с уст выписывает ямб,
Над этим, разномастным вещим знаком.

Под старым канделябром, зелёное сукно,
В размывах пятен да табачных крохах.
Скажи мне ведьма старая, — здесь кровь или вино,
Текло на стол в, хмельных картёжных склоках?

Бывало ведь, скажи, и нож и пистолет,
Вершил на этом поле суд да дело?
И падал на пол пулей продырявленный валет.
А то и новоявленный Отелло.

Ну что молчишь гадалка? Зачем зажгла свечу?
Какие тени? Брось ты предрассудки.
Я верю твоим картам, за остальное — промолчу.
Нет, не шучу, какие к чёрту шутки?

Крапленая колода, размётана не в масть,
Гадалка не томи, не станет хуже.
Сегодня мне на всё плевать, я брошусь чёрту в пасть.
И нет чернее ночи, и холоднее стужи.

       колыбельная
Здесь у нас лишь звери бродят,
Да дремучий лес….
Не найдёшь на карте сроду,
Вот куда залез….
Вот кричит нам чёрный дятел,
Что он хочет пить….
Сменщик мой немного спятил,
Начал волком выть…..
Здесь ветра несут нам ливни,
А начальство шишь…
В небо трактор вздёрнул бивни,
Кот мордует мышь….
Снег лежит на перевале,
Нас забыли вновь…….
А вокруг такие дали,
Что волнует кровь…..
Ели машут нам ветвями,
Падает снежок…..
Свой наряд берёзы сняли,
В листьях весь балок….
Лист осенний заметает,
Белым пухом снег…
Да на нарах кот играет,
Потешая всех…
Нас в тайге осталось мало,
Четверо всего…
Нет соляры, рама встала,
Это не кино….
А продуктов кот наплакал,
Дров, — хоть отбавляй….
С колуном Серёга хакал.
Закипает чай…..

ПЕРЕВАЛ СИНДУКСИ

Как- то в зимний вечер, вдруг похолодало.
Растопи ка печку, запали свечу.
Пусть даёт нам печка, всё тепло до грамма
Пусть мне светит свечка, сколько захочу.

Нас не так уж много, но мы не горюем.
Нам в краю таёжном, лучше чем в раю.
Пусть метёт дорогу, мы перезимуем,
Жить в тайге не сложно, я вам говорю.

Нас пугали снегом, — снега там по пояс!
Нас пугали зверем, — задерёт медведь!
Кто боится снега, — ляжет пусть под поезд.
Кто боится зверя, — пусть не ходит в лес!

Приходи косматый! Что не лёг в берлогу.
Тут тебя накормят, здесь и отдохнёшь.
Заметай, пурга-зима, поскорей дорогу!
Где ещё как здесь у нас, так вот отдохнёшь?

Не бросайся в крайности, не сори годами.
Всё ещё успеешь взять, дел не в проворот.
Если, что-то от тебя, за семью замками,
Через время так возмёшь, не было-б забот.

Бродит понебу Луна, звёзды зажигает.
Посмотри, там есть твоя, и она горит...
Что она сулит тебе? Кто же это знает...
Всех нас в срок, что дан судьбой,
ложат под гранит.

Не буди свою печаль, не проси совета.
Было-б времечко дано, будет что вам спеть...
Каждой песне свой черёд. После — канут в лету.
Ведь свеча не может, вечным пламенем гореть.

Так и мы, проходит жизнь, вспоминаем юность.
И жалеем лишь о том, что рвались с узды,
Горько сетуем на всё, где сказалась дурость.
В небе облачном уже, не видать звезды.
20.12.90г.

Не тратьте зря слова
Цена на них упала.
Подумать только что, порой мы говорим.
Такие брат дела,
Творим, что места мало,
И в жизни как один, куда-то все спешим.

А жизнь она одна,
О ней лишь только в старость,
Мы начинаем слишком, уж часто вспоминать.
Но вот она прошла....
Осталось только малость,
И надо бы плоды, той жизни пожинать.

Раскиньте на туза,
Моей судьбы колоду!
Злой демон выдал мне, зловещий свой расклад...
Ну где моя звезда?
Её не видел с роду....
И видно не умру, под тяжестью наград.

Уехать? Нету сил!
Остаться? Нету воли....
Цепляюсь за судьбу, как "капер" за фрегат.
Я пил, но не допил,
Стонал не слыша боли...
А ветер дул в окно, и свечи не горят.

Не тратьте зря слова.
Возмите в руки шпаги...
И пусть решит клинок, кому какой предел.
Раз карта соврала,
Есть сталь! Долой бумаги!
К барьеру господа! Я вроде протрезвел.

1989г. Вл-ок.

Хлоп да хлоп копытом, сивая кобыла,
Тянет мой разбитый фаэтон,
Где меня моя судьба, только не носила...
Сам себе — холоп, да сам себе — патрон.

Лесом или полем, только мне не ймётся,
Хочется в галоп, да с ветерком!
Но худая кляча, только к бровке жмётся,
Каждый шаг приветствуя кивком.

Я уже и рядом, и тяну родную,
То плечом на взгорке, подопру свой воз,
А с горы под скрип колёс, затяну "блатную",
— Но! Крамольная моя, жаль тебя до слёз.

Там на полустанке, лошадей меняют,
И лихачат под гармонь в звоне бубенцов,
Быстро ездят но при том, долго запрягают,
Сказывают, так пошло, от дедов и отцов.

А моя старушка, шевелит ушами,
Только дрожь по коже, да хвостом — шлёп, шлёп...
Ну и я, повыше нос, сами мол с усами,
Нам и шагом хорошо, что нам тот галоп.

Ракетный дивизион.

Таёжный гомон обрывают голоса,
Мелькают чёрные комбезы у машины.
Буссоль направила насадку в небеса,
Сержант по НИХу исчисляет величины.

Забиты колья, вырваны кусты,
Ревёт движок, колёса мнут валежник,
Из штаба вводная: — разрушены мосты,
Маршрут сменить. И вновь, через орешник.

А в шлемофоне, треск и гомон слов:
— Сто двадцать третий! Где район двадцаток?
Кричу координаты тех колов:
— Двадцать четвёртый! Проезжай через распадок!

— Сто двадцать третий! Ухожу в район!
Закончил связь, и тишина в эфире,
РГ уходит, через лес в каньон,
И снова, тишина в таёжном мире.

А через время, вдруг моторов рёв,
И вырвались из леса пусковые,
Как эхо в даль унёсшихся боёв,
Движок на ПУМе тянет холостые.

И в небо поднимается стрела,
За горизонт нацелена ракета,
Готовность есть, и бросив все дела,
Летит сургуч с секретного пакета.

На пульт устало руки опустив,
Молоденький сержант прервал дыханье,
Морзянка бьёт и бьёт на свой мотив,
Команда — Пуск. Как взрыв внутри сознанья.

А где-то скажут: — Что ты за солдат?
Что носишь пушки на своих петлицах.
А пушек не видал, и нет наград,
В газетных не печатают страницах.

И я скажу, когда страна в дыму,
И импульс ждёт, готовая ракета,
Я на коленях в руки пульт возьму,
Нажму на пуск. Прости меня за это.

Сгорят в огне, пол тысячи гектар,
И встанет белый гриб на горизонте,
Что делать. Если на Земле пожар,
Я сам в тылу, но действую на фронте.

Есть на береге диком, без хозяина дом.
Вот уж век спит хозяин, под могильным крестом,
Прожил жизнь одиноко, без друзей без родных,
И теперь воет ветер, среди стен вековых.

В год тот самый последний, старец поутру встал,
Спел молитву Господню, и навеки упал,
В день тот било о камни, ветром старенький бриг,
Чайки слушали молча, чей-то сдавленный крик.

Разъярённые волны, рвали бриг на куски,
Кто-то смерть презирая, в край вцепился доски,
И среди тех обломков, что на берег снесло,
Был и этот бродяга, так что вот — повезло.

Он добрался до дома, увидал старика,
— Я от смерти вот спасся, а кому-то — доска,
Он товарищей вспомнил, своих, с горькой тоской,
Обезумевший ветер, воет "за упокой".

— Помяни Господь Боже, тех кто ныне уж спят.
— Прости Господи души, своих страждущих чад,
— Упокой Господь грешных, кто во славу не пел,
— Кто в потёмках кромешных, выбрал смертный удел.

Схоронил старика он, поклонился кресту,
Тихо слёзы стекали, у него по лицу,
И ушёл сам не зная, то куда он идёт,
Скалы слушали молча, то о чём он поёт.

Он ушёл, не вернулся,
Чайки в крик изошли,
Ветер снова проснулся,
Подхватил корабли,
Есть на береге диком, без хозяина дом,
Вот уж век спит хозяин, под могильным крестом.

Наш "Пират" вновь поднял паруса,
Мы готовы к Японскому морю,
Лишь только звёзды загорятся в небесах,
Ещё поплачет, кто-то с горя!

Нам в спину ветер. А нам того и надо!
Мы на восток, стремимся поскорей.
Теперь мы точно познакомимся с микадо,
И видно много потеряем там людей.

Какие прелести в Японии нас ждут?
Какие там, японочки шныряют...
Там португальцы и испанцы виски пьют,
И золотишко, золотишко пропивают.

Но капитан, он нам расслабиться не даст,
Не для того он нас привёл сюда с собою:
— Молитесь Богу черти! Пусть вам силы даст.
Ну, в общем завтра, готовьтесь братцы к бою!

Вот мы в баркасе, и к берегу гребём,
А там японцы — самураи и солдаты,
— Молитесь гады! В рукопашный бой идём!
Мы тоже знаем, приёмы нагинаты!

Боцман ругаясь, прыгнул вперёд,
Японец, собака, от нас не уйдёт,
Но меч самурайский, пол черепа снёс,
Плачьте ребята, сгинул матрос...

Злость захлестнула, горло петлёй,
— На рею собаку! Повесить скорей!
Свинец делал дело,
Косил как косой,
Эх, сколько погибло, достойных людей...

Пошла на промысел пиратская эскадра,
Неся убытки европейским торгашам,
Шипят в волнах, утопленные ядра,
Смотри малыш, не верь чужим словам.

Вот чёрный флагман, с роджером на мачте,
Дал разворот и залп со всех стволов,
Хотите смейтесь, хотите плачте,
Осиротил, не мало он дворов.

Из тучи дыма, несётся "Ревендж" Дрейка,
Кричим — ура! Ведь это, тоже наш,
А что для пленных? С петлёю рея!
И Френсис Дрейк, пошёл на абордаж.

Я пью за море, за тех кто в море,
Пытает счастье, удачу ждёт,
За тех, к то в море, не знает горя,
Дай Бог им двадцать узлов вперёд!

Махновцам

Ты начальник не спал много суток,
Всё пытался меня "расколоть"
Не томи, подсадных своих "уток"
Прекрати всяку чуш тут пороть

Да, рубил я с плеча комиссаров
Как продажных и грязных овец
И чекистов стрелял на базарах
Не жалел я на красных свинец

Прод-отряды мы ваши громили
Раздавали крестьянам зерно
И крестьян защищая вас били
Так что всё что ты пишешь — враньё

Не забыть мне Турецкого вала
Хлопцы там на всегда полегли
И за вашу, такую вот плату
Батька всем вам решил отомстить

Застучали копыта по степи
По украйне тачанки летят
Мы тяжёлого времени дети
В нас казацкие души болят

Песня, написанная в соавторстве с кубанским казаком, поэтом и художником, Андреем Ляхом, он вставил свой куплет и кое что подправил у меня

Ой, солнце сядет за горою,
За зелёну сопку спать,
А в луговине ходят кони,
В траве зелёной их видать.

Они по травке той, гуляют,
Копытом гострым её мнут,
Огни костров во мгле пылают
Казачья сотня стала тут.

Ан в небе звёздочка зажглася,
Искра летит к ней из костра,
А сотня спать уж уляглася,
Притихли кони до утра.

Ой, чуб кудрявый породнился,
С добрым вытертым седлом.
В чутком сне мне поблазнился,
Над рекой отецкий дом

Потянет дым костров с рассветом,
Под ржанье сонное коней,
И первым лучиком согретый
Проснётся вольный соловей.

И мой гнедой играя глазом,
Губами ловит мой лампас,
И хмарь с души слетает разом,
Спаси Христосе братья вас…