Свист появился сразу после выхода из гипера. По всей вероятности не ус пели сработать датчики защитного экрана, и маленький камень – коих очень много в припланетных зонах, прошил корпус. Хотя это маловероятно, так как экран включается автоматически, и теперь Степке приходилось лазить по кубрику в поисках причины, почему он не сработал. Сервер был в порядке, но в чем-то закавыка, все же была. Отверстие нашли, размером с небольшую горошину, и вывернутыми внутрь краями, оно расположилось за приборной доской. Шумно отсасывая воздух, дырка дала команду на изоляцию отсека. Пока с Витьком устраняли протечку, потеряли двадцать процентов дыхательной смеси.
   — Ну что там? – Спросил Степан, — еще сосет?
   — Вроде нет, — ответил Витька, прогоняя вдоль внешней стенки подкрашенный газ.
   — Ща стопудово кап отдаст концы на ближайшую для устранения, — почесал бороду Степан.
   — Нуу, — протянул Витька, — хоть ба с подходящей оболочкой была, не люблю в скафандри лазить.
   — Хорошо хоть камень был, — сидя облокотился о перегородку Степка, — или кусок льда, а так прикинь, металлический, все ба тут попортило.
   — Ты нашел, почему экран отказал?
   — Ищу, — Степка нехотя полез под стеновые мониторы, — ищу, будь она неладна.
Судно было полугрузовым, принадлежало миссионерской компании и возило на вновь открытые планеты различные предметы достижений цивилизации, в помощь, при колонизации гуманоидных планет, но при условии что они, то есть гуманоиды, были по развитию на уровень ниже. В обмен щедро таскали различные природные богатства, наживая при этом неплохие капиталы. Степан пришел в компанию по рекомендации друга, прельщенный высоким вознаграждением за труды, перетащил и брата, благо были одной профессии, смотрели за внешней защитой и аппаратурой слежения.
   — О, нашел, — раздалось из под приборной доски, — прикинь, тут крысы гнездо свили, проводку подгрызли, кажись, поэтому и отказало.
   — Глянь, какая защита работает, — Степка выглянул из-под стола, — обычная или аварийка, и эта, изолятор подай, флакон там в шкафчике.
   — Аварийка, — ответил Виктор, пробежав пальцами по клавиатуре, — а флакон какой? У тебя их три.
   — С красной полосой, — ответил Степан, протягивая руку.
   — Я или слепой, или ничего не вижу, — пробормотал Витька, вытаскивая все три, совершенно одинаковых пузырька, — который из них.
Степка, молча, вылез из-под стола, взял средний, так же молча, полез обратно. Брату, было сложно что либо объяснять, проще ткнуть пальцем. Раскидав провода по задней стенке панели, он сбрызнул каждый быстротвердеющей жидкостью, одновременно прижимая каждый к поверхности для приклейки. Затем осмотрелся вокруг, не найдя ничего подходящего, оторвал кусок рукава и обильно смочив клеящим составом, наложил для верности на законопаченное отверстие.
   — Доложи капу, — буркнул Степан, вылезая, — протечка закрыта, причина устранена, можно лететь дальше.
   — Поздно, мы на фазе торможения, — Витька кивнул на один из мониторов, — скоро снижаться начнем.
   — Тогда готовь скафы, рембригады нет, лазить нам придется.
Попеременно включая маневровые и тормозные движки, судно постепенно снижалось, команда осталась довольна результатом анализа, атмосфера была азотно-гелиевая, с двенадцатипроцентным содержанием кислорода. Мало, но дышать можно.
   — Млиин, с подсосом лазить придецца, — недовольно пробурчал Витька.
   — Да хоть не в скафе, — усмехнулся Степка, — трубку в ноздрю и на малой подаче, кислорода всеж маловато, уставать быстро будешь. Зато смотри, сила тяготы на тридцать процентов ниже, чем дома, скорость вращения медленней в два раза, так ща посчитаем.
Степан уселся за клавиатуру.
   — Так, минусуем проценты, выводим формулу центробежки, умножаем на пи… вот, ты будешь на пятнадцать килограмм легче.
Корабль тем временем, снижаясь, скакал по атмосферным слоям, входя в более плотные. Поднимая огромные клубы пыли, опустился на поверхность, зашипела гидравлика, открывая бортовой шлюз. Первыми на поверхность вышли миссионеры, размяться, да подышать свежим воздухом. Судовая система замкнутого цикла, оставляла желать лучшего. После каждого полета команда месяцами не вылезала из бани, вымывая стойкий запах замкнутого пространства.
Братья, собрав необходимый инструмент, тоже двинулись к выходу. Снаружи доносились странные звуки, Степка с Витькой переглянулись, выглядывая. Миссионеры ржали, катаясь по поверхности.
   — Эй… ку-ку… хи-хи-хи, — раздавалось снаружи, — че рты открыли, выходите, — окликнули их неестественным, кукольным голосом.
   — Че это с ними? – Спросил Витька голосом героя какого-то мультика.
Степан заржал.
   — Ты себя слышал, ха-ха, я тебя теперь мультом звать буду, ха-ах, — закатился Степка.
Витька, услышав голос брата, то же схватился за живот.
   — А я эт, ха-ха, сначала не понял, ха-ха… а почему? – Сползая по стене, спросил он.
   — Большое содержание гелия, — успокаиваясь, ответил Степан, — это из-за него меняется голос.
   — Все, хватит, поржали, — сказал Степан, поправляя клипсу, держащую кислородную трубку на ноздре, — пошли, работать надо.
На поиски отверстия ушло больше суток, капитан уже начал крыть матом, причем ни разу не повторившись. С трудом вычислив расположение, наложили реструктуризирующую аппаратуру, сели отдохнуть пока шло заживление. Расположившись на верхней точке кормового отсека, Витек, показывая куда-то в сторону, вдруг закричал.
   — Смотри, смотри, это кто? И Что они там тащат?
Степан мигом заскочил на корму, посмотрел в том направлении, куда указывал Виктор. Ничего не увидев, обернулся.
   — У тебя что? Глюк словил, че ли?
   — Да какой глюк, — Витька запрыгал, — посмотри внимательней.
На горизонте просматривалась какая-то растительность, вот от этой полосы к ним двигалась колонна аборигенов, неся конструкцию пирамидальной формы. Степан засвистел, предупреждая тех, кто был внизу. Один из миссионеров поднялся к ним, осторожно обойдя работающего робота, посмотрел, куда показывали братья. Затем спустился и исчез внутри судна. Сразу по кораблю пронеслась команда на срочный сбор. Степан оставил Витька присматривать за аппаратом, сам прошел послушать последние распоряжения.
По кораблю все бегали, суетились, мешая друг другу, строились миссионеры, штурмовики уже стояли наизготовку, и только торговцы, улыбаясь, смотрели на происходящее.
   — А вы че расселись, — рявкнул капитан, — ваши товары страдать будут еслив чо.
   — Вот когда наступит если, тогда и будем действовать, — спокойно ответил один из торгашей.
Команда вышла навстречу, впереди миссионеры, по бокам и позади штурмовики, торговцы остались в корабле. Местные, невысокие, с очень широкой грудью, синекожие туземцы, отдаленно смахивающие на пигмеев, водрузив напротив входа свою пирамиду, собранную из веток, сгрудились вокруг. Капитан, видя, что при них нет оружия, выдвинул вперед спеца по лингвистике. Переводчик, обвешанный приборами распознавания речи, вышел на середину и остановился в ожидании. С вершины пирамиды спустился разрисованный абориген, полусогнувшись, обошел вокруг лингвиста. Затем повернулся спиной, обхватил голову руками, и сел на ступни спеца, переводчик отскочил, пигмей, отталкиваясь ногами, водрузил свою задницу на прежнее место. Лингвист  молча повесил один из приборов на шею аборигена и ласково попросил.
   — А теперь говори дорогой, говори.
Атмосфера снова сыграла свою шутку, люди с корабля, слыша голос переводчика, начали хихикать, местный, ощупывая то, что висело на шее, недоуменно оглядывался с явным желанием сбежать.
   — Властью данной мне свыше, — начал лингвист, водружая на голову туземца руки.
Взирая на эту мультяшную ситуацию, корабельщики упали, пигмей подскочил и затараторил на своем. Толпа аборигенов угрожающе шевельнулась, штурмовики встали наизготовку, миссионеры в страхе, стали сбиваться в кучку.
   — Каррс нитема упо-упо…  пиин ганек ватте, — и с механическими добавками, — пусса, когда вы гаеш к нам… лодума сюда пришли боонтс нитем сата.
Все притихли, ждали, что он скажет. Туземец внимательно разглядывал прибор, лингвист, пальцем указывая на аппарат, медленно проговорил.
   — Очень хорошо, эта штука поможет нам понять друг друга, не бойся, говори спокойно и медленно, — прибор автоматически бубнил на туземском.
   — Я очень хорошо понимать, — заулыбался абориген, — мы вас ждать, долго ждать, вы услышать нас. – Прибор переводил с акцентом.
Степан с интересом разглядывал местного. Ростом, метр на цыпочках, он все же внушал уважение, что-то к нему располагало, наверное, грива, проходящая от затылка, между лопаток до поясницы, а может добрые, горящие красным, глаза. Остальные аборигены – лысые, вероятно бреются, только вот чем… в остальном схожие. Приземистые, можно сказать квадратные, широкоплечие, очень объемная грудь, сильные, мускулистые руки. 
Знакомство длилось всю ночь. Выяснилось, что много лет назад здесь также садился аварийный корабль, судя по описаниям, разведывательный корвет, но из-за сильного пылевого облака окружавшего планету, найти его, не удалось. Связист подтвердил, что система не работает – помехи. Навигаторы просмотрели всю периферийную карту, звезда, окруженная плотным кольцом, была, но планеты на карте не существовало – кому захочется лезть в этот ад. Абориген — вождь племени, внимательно все разглядывая, размахивал руками пытаясь доходчиво объяснить что команду никто не трогал… сами умерли. Корабль… он на месте, правда с него вытащили несколько пластинок и палочек – очень нужны были.
   — Яясно, — протянул капитан, и, заметив Степку, спросил, — у вас там что? Закончили?
   — Ща проверю, — ответил Степан вставая.
Снаружи горели костры, миссионеры отрывались во всю, как-никак благодарный слушатель. Степан потянулся, посмотрел на небосвод, еще днем обратил внимание, что свет исходил со всей поверхности, решил, что затянуто облаками. Сейчас свет был более тусклый, но также светился весь купол, как под пластиковой крышей, просто ровный молочно-серый свет. Он поднялся по борту к аппарату, реструктуризатор светил красной лампочкой предупреждая о перегрузке. Отключив робота, поднялся на корму, Витек храпел. Степан тронул брата за плечо, тот подпрыгнул.
   — А чо я… я эта… смотрю, — не понимая где находится, ошарашено озираясь, пробормотал Витька.
   — Да не, все норм, — улыбаясь, ответил Степан, — пошли, скоро отбываем.
Они с трудом опустили робота, слезли сами, капитан уже строил команду, увидев братьев, произнес то, что Степан опасался услышать.
   — Старшина Докучаев, вы остаетесь здесь до следующего рейса.
   — А как же там, — недоуменно спросил Степка, показывая в направлении своего отсека.
   — Там пока ваш брат справится, — усмехнулся кап, — вы же его подготовили.
   — Кем я тут буду? Прибалтывать не умею, драться тем более.
   — Богом, — хлопнул по плечу капитан, — просто богом.
Затем немного помолчав, добавил.
   — Забираете нужную аппаратуру и налаживаете систему связи, вокруг планеты мы буйков накидаем, — и, обращаясь к остающимся, — Старшина остается за старшего.
Десяток миссионеров двинулись за группой аборигенов, нагруженных тюками и коробками. Впереди шел вождь племени, за ним в качестве охраны, два штурмовика при полном вооружении, замыкающим понуро шел Степан.
   — Не забывай, — крикнул вдогонку капитан, — Боги тоже горшки обжигают.
Степка выпрямился и обернувшись махнул рукой.

Я снова и снова вижу это… Мои стройные, сильные ноги ведут меня в гору, преодолевая крутой подъём. Очень хочется достичь вершины. Но неожиданно поднимается сильный ветер. Он превращается в мощную песчаную бурю! Песок покрывает всё вокруг и снижает видимость почти до нуля. Моим лёгким становится нечем дышать. Песок попадает в глаза и нос, скрипит на зубах, словно наждачная бумага нещадно шлифует кожу и, раскалённый жаром солнца, жжёт босые ступни. Неожиданно вижу сквозь пыльную пелену, что ветер, достигший силы сильнейшего урагана, стал срывать камни с вершины горы, и они начали лететь и падать на меня. Я сжала свои не самые с виду сильные кулачки, и мозг молниеносно выстрелил  мыслью: «Я доберусь до вершины! Во чтобы-то ни стало!»
Словно древнее божество, наделённое мистической силой, или невероятный супергерой, я нанесла удар по первому же летевшему на меня камню, и он с грохотом разлетелся на мелкие осколки и пыль. За этим ударом последовал следующий, уже по другому камню и так снова и снова я разбивала эти куски горы, а они с каждым разом становились всё крупнее и страшнее. На мгновенье показалось, что не справлюсь. Мысли наполнил страх, а затем и ужас, что камни забьют меня, задавят! Что не хватит сил добраться до вершины! Однако уже в следующую минуту я с ещё большей решимостью сжала уже сбитые кулаки и с новой силой, словно пришло второе дыхание, стала продвигаться вверх к такой желанной вершине, неустанно разбивая летящие камни. И вдруг стала осознавать, что мне уже всё это совсем не тяжело: моё тело укрепилось, да и камни стали прилетать всё мельче и мельче, да и меньше их стало…  Ветер стал стихать. Улёгся песок. Я неожиданно вышла на вершину горы, и меня окутал невероятный покой и умиротворяющая тишина. По эту, невидимою мною ранее, сторону  горы раскинулся до самого горизонта прекрасный океан. Его мягкие волны искрились солнечным светом и переливались всеми оттенками бирюзы. Лёгкий нежный ветерок, словно магический бальзам, исцелил все телесные раны и наполнил меня новыми силами.
Я медленно стала спускаться по проторенной кем-то тропинке к берегу, стремясь душой скорее попасть на пляж и блаженно растянуться на тёплом ласковом песке. Мои уши с удовольствием ловили звуки моря: шум прибоя, шорох песка под набежавшей волной, крики чаек. Вдруг почувствовала, как за моей спиной выросли два прекраснейших белоснежных крыла и, взмахнув ими и оттолкнувшись ногами от земли, поднялась в воздух. Глаза сами собой блаженно закрылись, и… пробуждение разрушило эту идиллию.
Приятнейшее начало нового дня жизни после яркого хорошего сна!
В приоткрытое окно освежающе дует тёплый ветерок. Слух ласкают звуки гомона воробьев,  курлыканья голубей, доносящиеся со двора. Даже шум моторов машин и городского транспорта с дороги казался прекрасной музыкой. Кот запрыгнул на кровать, и лизнул в щёку, требуя завтрак.
Я с улыбкой на устах потянулась, с наслаждением чувствуя, как расправляются мышцы и кости, просыпаясь для нового дня.
Неожиданно в сознание ворвались воспоминания обо всём плохом, что я когда-либо пережила.
«И что… – подумалось – это уже всё прошло. Сегодня будет новый замечательный день. Чтобы сегодня не произошло – справлюсь».
Подумав об этом, почти физически ощутила, что разбила в дребезги ещё один летящий в меня камень из моего сна.
Я поняла, что совсем справлюсь и обязательно дойду до вершины и там смогу найти место, где мне будет очень хорошо и моё тело и душа обретёт новые силы и возможности. И тогда мне снова будет дано ощутить то восхитительное чувство, когда за моей спиной вырастают два сильных крыла, и я отрываюсь от земли и устремляюсь навстречу небу.
Этот сон стал сниться каждую ночь, после того как я пережила очень сильный стресс.
Много раз в этом сне у меня никак не получалось дойти до вершины. Каждый раз камни меня сбивали. Но в этот раз всё получилось!
«И боги горшки обжигают, – подумала, усмехнувшись, – даже богам, наверное, надо было, прежде чем, достигнув своего состояния бессмертия и нирваны, разбить немало камней. Эти камни —  сомнения, обиды, неуверенность, агрессия и прочее, что тяжким грузом держит нас на земле не давая обрести истинную силу и взлететь.
Я молодая, активная, привлекательная девушка! У меня всё получится! Пока верю в это — обязательно смогу дойти до своей вершины! Я смогу всё!

Стремись не к тому, чтобы   
  добиться успеха, а к тому, чтобы                                                                           
  твоя жизнь имела смысл.                                                                                               
        Альберт Эйнштейн
Не думать ни о чем. Когда ломаются стереотипы в твоей голове, когда все во что ты верил превращается в прах, когда твои убеждения и принципы дали сбой — ни о чем не думай. Дай своему разуму прийти к спокойствию. Отпусти на волю мысли, и не зацикливайся ни на чем. Редко случается так, что все рушится в один миг, за который ты только и успеваешь что открыть рот и пытаться нелепо перекроить свои старые взгляды на новый лад. Но все же бывает.
Горячий ветер обдувал голову, растрепав длинные, почти до плеч волосы, но парню ехавшему за рулем старенького кабриолета было на это плевать. Термометр показывал температуру почти что за сорок, и парнишка только и делал, что прикладывался к холодной банке пива, не так давно вытащенной из пластикового контейнера полного льда. Куда он ехал и что это была за дорога, он и сам не знал. Ему просто хотелось ехать, пить пиво и ни о чем не думать. Благо что трасса была пустынной — ни полицейских, ни встречных машин. Только пыльное полотно дороги, горячее солнце над головой и ветер бьющий в лицо.
Допив пиво, парень бросил пустую упаковку в сторону и потянулся за следующей. Рука погрузилась в ледяной контейнер и нащупала запотевшую, холодную и такую желанную алюминиевую баночку. Открыв ее, он хотел было отхлебнуть пивка, но тут из-под капота раздался треск, повалили клубы толи пара, толи дыма. Машина резко вильнула и снизила скорость, отчего парнишка пролил на себя часть содержимого заветной банки и до крови расцарапал нижнюю губу.
— Вот черт! — громко выругался он, выходя из машины.
В машинах он не разбирался от слова "совсем", и заглянув под капот, да беглым взглядом окинув ее нутро, он закрыл его обратно и еще несколько раз выругался. Почему все плохое случается тогда, когда этого совсем не ждешь? Черная, мать его, полоса.
Посмотрев в обе стороны бесконечно далекой трассы, уходящей за горизонт, и не увидев на ней ни одной движущейся точки, он решил просто сидеть и ждать. Пиво еще осталось, спешить ему некуда, да и незачем. Так чего париться? Может быть это не неприятность, а именно та передышка, посланная свыше. Мол, посиди и расслабься.
С такими мыслями он забрался обратно в машину, поудобнее устроился на кожаном сидении и вытянув ноги, принялся допивать открытую банку с пивом, которая уютно устроилась в подстаканнике.
В голове было пусто, на трассе тоже. Единственное что изменилось за несколько часов сидения — небольшая горка пустых банок из-под пива в стороне, да завязанная на голове старая майка. Хотелось сходить отлить, но было настолько лень вставать, что парень тянул до последнего. Теперь же, поднявшись с места и семеня в полусгорбленном виде к обочине, он горько об этом жалел. Как назло, заело ширинку и пока он с ней справился, да облегченно зажурчал, прошло еще несколько томительных мгновений.
Почти в экстазе он запрокинул в голову к небесам и опустил взгляд только тогда, когда покончил со своим неотложным делом. Взгляд зацепился за давно упавшую табличку, или может быть знак, сияющий нынче новизной. Надпись гласила: "Мастерская — закусочная У Обочины. У нас вы можете отремонтировать свой автомобиль и приятно провести время после долгой дороги. Ждем вас! Мы уже близко — 0.5 км."
Посмотрев в сторону предполагаемого расположения закусочной он поначалу ничего не увидел. Дорога как дорога —  пыльные кусты да редкие деревца растущие на обочине. Но приложив руки к голове так, чтобы солнце не слепило глаза, он увидел за одним из деревьев силуэт маленькой постройки. Никаких машин, никаких людей — лишь пыльный, сливающийся с окружающей обстановкой сарай. Да и то, могло лишь показаться. Но закравшаяся в душу надежда, перевесила все сомнения и он махнув рукой решил двинуть туда. Передышка передышкой, но ехать и попивать пивко, куда веселее чем стоять и делать тоже самое.
Сняв машину с ручника (благо что дорога шла слегка под уклон), он попытался ее толкать.  С первого раза ничего не вышло, но немного растолкав ее, парень принялся катить своего железного коня вперед. Пятьсот метров кошмара. Солнце даже не думало сжалиться над бедным парнем и жгло во всю силу, так что когда он поравнялся с закусочной, с него сошло семь потов. Немного постояв, да закинув на заднее сидение насквозь промокшую, импровизированную бандану, парень направился ко входу закусочной.
Грубо сколоченная дверь, покрытая все тем же слоем желтоватой пыли. Казалось ее не открывали тысячу лет, и парень почувствовал себя исследователем, который нашел вход в древнюю гробницу фараона. Он старался открыть ее очень аккуратно, но не получилось — петли заржавели и дверь открывалась медленно, со скрипом. Упавшая с нее пыль, лишь добавила ассоциаций с древней гробницей. Но внутри обстановка была вполне терпимая. Небольшая барная стойка, по другую сторону которой располагался скромный ассортимент данного заведения (в большей степени сильноалкогольный), несколько высоких стульев, пара мутных окон. Грязная, почти выцветшая надпись "Туалет" на стене и маленькая стрелочка указывающая куда-то вглубь помещения. Сам же продавец (или автомеханик?) сидевший за стойкой поразил его куда больше. Грубое, морщинистое лицо покрытое множеством шрамов, белоснежные волосы с бородой и наидобрейшие, ярко-голубые глаза, которые смотрелись на данном лице как тополь на плющихе. Казалось, само небо подглядывает за тобой через них.
Складывалось такое впечатление, что старик не обратил на вошедшего никакого внимания — пил кофе, судя по запаху с хорошей примесью коньяка, да листал какой-то журнал с голыми тетками, которые были одеты в купальники из пятидесятых. Динамики "древнегреческого" радио по правую руку от него, выдавали такой же старый мотивчик в джазовом стиле. Парень на секунду решил что время здесь остановилось лет пятьдесят назад, да так и забыло двинуться дальше. Может со стариком заболталось...
— Добрый день, — начал парнишка, облокотившись на барную стойку, — у меня машина сломалась, не могу понять что с ней. Если табличка на трассе не врет, то у вас можно ее починить. И желательно побыстрее.
— Вам бы все побыстрей, да побыстрей, — сказал старик не отрываясь от журнала. Голос у него был на удивление чистым и звучным. — Вот, откуда все ваши проблемы. Вы, молодежь, хотите всего и сразу, но в итоге не получаете ничего. Жизнь ведь длинная, куда вы торопитесь?
—-Да мне торопиться и некуда если честно, — начал было парень, но старик его перебил.
—-Я не о том, не про "сейчас". — Он сделал большой шумный глоток и посмотрел на своего посетителя. — Куда вы молодые торопитесь? Мне уже восемьдесят четыре года, но я никуда не тороплюсь. И никогда этого не делал. И знаешь что? Когда жизнь проходит в спешке, ей не успеваешь насладиться. Богат ты или беден. Какая к черту разница, если все что ты потом вспомнишь, это то как ты метался боясь чего-то не успеть.
Парень сидел молча и слушал. Что-то задевали эти слова, где-то там, глубоко внутри. Он весь день старался ни о чем не думать, и не хотел сейчас слушать этого старика, но что-то его останавливало от выкрика: "Заткнись чертов старый хрен, просто сделай свою гребаную работу чтобы я смог свалить из твоей тошниловки раз и навсегда!". Ему и вправду некуда было торопиться, некуда возвращаться. Да и не хотелось ему ни того, ни другого. Он действительно спешил жить. Горел чересчур быстро и в один прекрасный момент потух. Или перегорел.
— Подожди минутку, схожу за инструментами, — сказал старикан и ушел вглубь помещения.
Его не было долго. Парень уже успел сходить в машину за пивом, выпить его за барной стойкой, но старик так и не появился. Решив проверить все ли в порядке, он осторожно проследовал за стойку и открыл дверь подсобки. Там обнаружился небольшой коридор, заканчивающийся большой комнатой. Вокруг стояли полки со спиртным, чипсы, консервы и другая долгопортящаяся гадость. В центре помещения, на полу лежала синяя рабочая форма и большой гаечный ключ. Старика нигде не было. Что за чертовщина?
Парень наклонился чтобы поднять ключ и обнаружил под ним свернутый листок бумаги. Развернув записку он прочел:
"Иногда нужно начать с чистого листа, так начни отсюда. С Любовью — Бог"
P.S. Постарайся ничего не сломать.
Парень сел на пол и пустым взглядом перечитал записку. В этот момент его голову заполнило множество мыслей, и он еще долго сидел на месте и тупо смотрел в пустоту.
                                                          *     *     *
По пыльной грунтовой дороге недалеко от закусочной, шел старый мужчина с белоснежной бородой. Из его глаз текли слезы, а сам он постоянно хохотал и то и дело хватался руками за живот, иногда громко вздыхая чтобы хоть на секундочку остановиться. Наконец-то он отправится в заслуженный двухнедельный отпуск.