Слепой охотник стреляет наугад
Разбилась чашка
Значит, не догнать и не измерить
Больше не догнать и не понять
(Е. Летов)

Эта система не очень-то приветлива, который раз приходим сюда, и затем, что-то вынуждает бежать. Четыре экспедиции пропали, последний корабль пытался скинуть координаты, разобрали только положение в плоскости зет, и частично игрек… и все. Теперь, в который раз, сканировали всю иксовую плоскость в поисках последнего.
Портал перехода открыли еще на подлете, осторожно, мало ли что, активировали на малых оборотах мезонные ускорители и начали поиск. Команда потихоньку дурела от безделья. Начинались перепалки, споры, при таком положении дел, экипаж рисковал развалиться.
В один из дней, когда наш крейсер рисовал девятый, или десятый круг в пространстве, боцман сцепился с одним из слухачей. Слухачами у нас называли ребят, что следили за сканирующей аппаратурой. Спор дошел до драки, я не говорю за другие отсеки, но у нас ненависть превзошла все границы. Старший по званию бил парня с особым удовольствием, было видно насколько ему приятно это истязание. Из команды никто не вмешивался, все с интересом наблюдали, хоть какое-то развлечение. В итоге слухач не выдержал, не знаю, как получилось, но он, не вставая с пола, по которому его катал боцман, просто ткнул наугад. Боцман закричал, начал сучить ногами, боясь разогнуться. С трудом, не убирая руки от лица старшего, паренек встал, и как на привязи повел истязателя за собой. Тут мы разглядели причину покорности боцмана, молодой воткнул ему в ноздрю мизинец по самый кулак. Бывший истязатель, поглаживая руку слухача, мелко семеня ногами, шел на полусогнутых. Пацан вывел его на середину отсека, что бы все видели, и громко потребовал от старшего публичного извинения. Боцман начал что-то мямлить в ответ, но из-за пальца разобрать было трудно, в этот момент раздался сигнал общего сбора. Слухач выдернул палец, старший со стоном упал на колени, пытаясь руками остановить поток крови.
Весь экипаж собрался в центральном.
   — На нас началась охота, — капитан осмотрел всех присутствующих, все замерли в ожидании.
   — Атака идет на ментальном уровне, сработали датчики распознавания присутствия гуманоидов. Но судя по всем остальным параметрам, в этой системе нет планет пригодных для жизни. Атмосфера есть только на одном из спутников четвертой планеты. По последним геоданным, спутник также пуст, но пси-удары идут непосредственно с него. Вполне вероятно, что пропавшие корабли находятся на его поверхности. Соответственно, боевым частям приготовить десантные и разведывательные боты. Исходя из опыта прошлых посещений, крейсер останется на орбите в режиме молчания, связь держать через курьерский глиссарг. Все по местам… приготовиться, через два часа высадка.
Посадка прошла успешно. В первый же выход нашли остатки двух кораблей с предыдущих экспедиций. Машины лежали разобранные по винтикам, и восстановлению не подлежали. Так как следов боя мы не нашли, все терялись в догадках о произошедшем здесь. Каждые четыре часа отправляли на орбиту курьера с докладом. Команды, гудя сервоприводами, обнюхивая все трещинки на гладкой поверхности, вели поиск людей. Поняв тщетность, стали возвращаться. Еще на подходе заметили странное движение возле десантных ботов, мы перешли на легкий бег, благо скафандры оснащены механикой поддержки мышечного тонуса. Один бот лежал разобранный, вокруг второго крутились похожие на сардельки существа с множеством щупалец. Мы оторвали одну сардельку, она тут же песком просыпалась на поверхность, остальные упорно крутили, пилили, разваливали наши аппараты. Попытки защитить машины не увенчались успехом. Попытались просто сдвинуть в сторону, наткнулись на непреодолимую стену, и мы их просто отрывали. Они вновь росли из поверхности, и после каждого отрывания, рассыпались в прах. Кто-то применил оружие, существ стало еще больше, они были как чьи-то пальцы, которые невозможно уничтожить. Складывалось чувство, что это сама планета живая и пытается нас прощупать.
Мы бежали. Побег занял сутки. Глиссарг, в автономном режиме на максимально возможной скорости вывозил остатки десантных команд
Пальцы в клочья разодрали половину поисковиков, оторванные куски плоти исчезали в грунте, крови тоже не было. Не спасали даже активированные десантные скафандры, которые способны отбиваться даже при мертвом владельце. Страшно было смотреть на то, как местные существа, без ног, без глаз, без органов обоняния, вытаскивают кишки, внимательно все ощупывают, передают по цепочке и бросают на грунт, после чего это просто исчезает.
Мы благодарили капитана за его мудрость и предчувствие, ведь благодаря ему, хоть кто-то уцелел. Экипаж, верней его остатки, стал готовиться к выходу в гипер, когда прошел наш старый командир с известием:
   — Господа, следите внимательно за мониторами, вы видите, как нас пытаются оставить здесь.
Мы, посмотрев на то, что творится снаружи, увидели, как от спутника начали тянуться в нашу сторону песчаные щупальца. Пусть скорость у них невелика, но в течение ближайших суток они нас достанут. Подготовка пошла в авральном режиме. Планетоид, чувствуя, что не успевает (а может, просто зная) применил максимальные методы воздействия, начиная от пси-атак, заканчивая попыткой удержания на уровне гравитационных колебаний.  Мы по приказу командира, с первого дня носили свинцовые шапочки, какая-никакая, а все же защита, оставался только крейсер. Корабль, натужно пыхтя и упираясь, постепенно отдалялся от планетоида, настал долгожданный момент,  мы вышли в гипер. Вся команда прыгала от ликования.
Крейсер шел по тонкой светящейся струне, впереди начал маячить кольцеобразный выход. По корпусу прошла вибрация, мы вышли в своей системе, через два месяца, двигаясь на околосветовой скорости, будем дома. Но первое что увидели на выходе – планетоид, от которого бежали. Тварь сумела свернуть нить в кольцо и вернуть беглецов назад. Корабль неумолимо приближался к хищнику, управление вышло из-под контроля, все попытки изменить курс ни чего не дали. Остался один выход, что бы смерть была быстрой и легкой  – идти на таран. Мы включили главные движки на максимальную тягу, все приготовились. Вспышка, удара не почувствовали, мы живы!
С мониторов ушел белый шум, крейсер двигался в нашей, родной системе. Быстро перейдя на режим торможения, уже видели конечную цель, свою планету.

Всю ночь во сне я что-то знал такое вот лихое,
Что никак не вспомнить ни мене, ни тебе
Ни мышу, ни камышу, ни конуре, ни кобуре
                     Руками не потрогать
                     Словами не назвать
(Е. Летов)

Из песни слов не выкинешь. Если сравнить нашу жизнь с песней, то она не была бы такой контрастной и многогранной, без хотя бы одного из ее аспектов. Неважно, хорошего или плохого. Пусть большинство говорят мол: "Я бы хотел вернуться в прошлое, и изменить все плохие моменты, вот тогда не жизнь была бы, а сказка". Нет. Абсолютно неверно. Сейчас я вам поведаю одну небольшую историю, которая произошла со мной. Не знаю, что это было, как это объяснить и было ли оно на самом деле.
Жил я тогда в самом что ни на есть захолустье. Маленькая деревенька на тридцать дворов – кладбище неподалеку и то больше. Работа по хозяйству, частые пьянки с друзьями, частое похмелье, после которого думаешь: «Больше никогда и ни за что не притронусь к этой гадости». Обыденность – затягивающая куда прочнее самого вязкого болота. Будучи с головой погруженным в эту рутину, я и не заметил, как мне стукнуло сорок. Сидя за праздничным столом и глядя на своих друзей, за последние годы поменявшихся лишь внешне, я понял насколько мне все это осточертело. Будто мгновенное прозрение. Я словно бы увидел всю свою жизнь со стороны. Хоть она и была относительно длинной, но по своей насыщенности и весу, являлась настолько ничтожной, что могла поместится у меня на ладони.  Все эти пьянки, все эти до боли знакомые, пьяные хари, в один момент стали мне настолько противны, что я громкими матерными криками выгнал всех прочь.
Я не знал, как изменить ситуацию. Не знал, что делать, чтобы это щемящее чувство в груди хоть немного притихло. Из головы не выходил сон, который приснился мне намедни. В нем я был стар и немощен, сидел за потертым деревянным столом со своими друзьями и как обычно предавался навязчивому шепоту зелёного змея. Дверь отворилась, и на пороге появился старец – не такой как я. Он был старым, но взгляд его голубых глаз был молод и строг. Движения были легкими. Старец с укором посмотрел на меня и произнес:
– Оглянись. Оглянись и очнись.
После чего исчез. Друзья, сидевшие за столом его не видели и не слышали. Они вообще не замечали ничего кроме наполненных до краев рюмок со спиртным. Я оглянулся. Чувство чего-то важного не отпускало, казалось, что я упускаю какую-то простую, но ту самую деталь. Вокруг все было как обычно.
Я выглянул в окно. На ярко-голубое небо, наползала огромная черная тень. Она стремительно заполняла пространство над головой и подступала все ближе. Было в этом зрелище нечто завораживающее, притягивающее. Мне захотелось погрузиться в эту тьму, стать её частью. Оказаться там, где нет ничего кроме этой темноты. Нет боли, страданий, угрызений совести и впустую потраченного времени.
И она откликнулась. Длинные щупальца потянулись ко мне, пробили стекло и потянули меня вверх, сквозь оконный проем. Я каким-то чудом видел, что мои товарищи словно и не заметили моего исчезновения, лишь положили краюху хлеба на недопитую рюмку.
Тьма окутала меня. Но она не была пустой. Не была неразумной. Она показывала мне миллионы ходов, сотни тысяч путей. Объясняла истину, которую я к сожалению, не смог после вспомнить.  Я наблюдал сотни своих жизней, неисчислимое множество вариантов развития событий, которые могли со мной произойти. Но ни в одном из них я не был счастлив. Как бы я не пытался изменить свою жизнь, я всегда был недоволен. «Ты неправильно думаешь. Поэтому никогда не будешь счастлив». Эти слова вспыхнули в моей голове так ярко, что я чуть не закричал от неожиданности. И это единственное из всего важного, что я запомнил в этом сне, а может быть и видении. Невольно вспомнились строки известной песни: «Всю ночь во сне я что-то знал такое вот лихое, что никак не вспомнить ни мене, ни тебе…».
Сейчас я вполне счастлив. Но уверен в одном – даже если у меня и была бы возможность вернуться в прошлое и поменять его, я не предпринял бы ничего. Многие могут не согласиться, но это лишь мнение одного человека. Плохие моменты закалили меня — поняв разницу между жизнью и существованием, "жить" стало гораздо проще. И тот сон, встряхнувший сознание, который я вспоминаю практически каждый день, стал отправной точкой. У меня получилось приоткрыть глаза и взглянуть на мир более осмысленным взглядом. Я до сих пор ищу ту самую истину, которую нашептала тьма. Но пока безуспешно. По крайней мере, в поисках есть хоть какой-то смысл.  Да и вспомню ли я её, когда найду?