— Это что за бобуйня? – осведомился вслух Андрей, стукнув пальцем по дисплею.
— Наверное, пиндосы, сэр? – предположила Валя. Отечественная версия программы искусственного интеллекта вовсе так не думала, но выполняла указание пользователя дословно, а потому часто на такой вопрос отвечала другим.
— Да я не про это. Почему наш эксцентриситет не нулевой? И почему этот вращательный момент до сих пор не устранён? – сурово осведомился студент астрофизик.
— Орбита корректируется, — коротко ответила Валя, обновив основные параметры. Наклон 10 градусов. Период обращения 823 минуты. Высота перигея 1500 километров. Высота апогея 25600 километров.
От этих данных студент отмахнулся. Всё, что его интересовало, так это минимальные значения фотонного шума и свежие снимки пока ещё безымянного транснептунового объекта вокруг которого и вращалась его исследовательская станция «Гиппарх 2».
— Может быть, назвать его в честь Гершеля? – предположил вслух Андрей. Валя тактично промолчала, но вывела на дисплей ссылку генератора имён. – Ладно, потом придумаю. Что там с телескопом? Мы уже можем начать работать?
— До выхода на запланированную точку осталось три минуты.
— Хорошо. Скорректируй орбиту и сразу начинай наблюдения. До сдачи курсовой по звёздным скоплениям и туманностям осталось два дня. Мне необходимы файлы с практическим наблюдением. Свежие данные и диаграммы.
     Время текло очень медленно. Андрей мысленно перебрал в уме все имена нравившихся ему персонажей из множества фэнтезийных вселенных, но остановиться на одном пока не смог.
— Орбита скорректирована. Начинаю вывод телескопа.
— Молодец. Давай быстрее.
Уже через секунду Валя обрабатывала колоссальное количество данных.
— Ну что там? – нетерпеливо поинтересовался студент.
— Подтверждены параллаксы четырёх тысяч объектов каталога Тихо-3, подтверждено двенадцать тысяч фотографических обзоров и…
— Ясно, ясно, — раздраженно перебил Валю Андрей. – Я не об этом спрашиваю. Плеяды. Помнишь нашу основную цель миссии? Вопрос в курсовой от профессора Евинзона: «Каково расстояние до Плеяд?» На него-то ты можешь ответить?
В качестве ответа обиженная программа выдала снимок созвездия со значением, вызывавшим у Андрея недоумение и ступор.
— Опять сто восемнадцать парсек?
— Ну да.
— Ты же понимаешь, что это неверно?
— Это расчётные данные наблюдения, — обиделась программа.
— Эти данные неверны. Пересчитай ещё раз.
— Мои расчётные алгоритмы пересчитывают их каждую секунду наблюдения.
— Да как так-то? – возмутился юный астрофизик. — Чем-то эта ерунда должна быть объяснима?
Валя вывела на дисплей диаграмму спектра-светимости и целый поток данных, которые доказывали её правоту, но тут… расстояние изменилось. В течении каких-то четырёх секунд Плеяды отдалились на семнадцать парсек.
— Сто тридцать пять… сто восемнадцать… это что сейчас было? – растерялся Андрей.
— Результат измерения, — бесстрастно пояснила Валя.
— Ты надо мной прикалываешься? – прошипел студент, понимая, что такое поведение в программу никто не стал бы закладывать.
— Нет. Я диагностирую у вас высокий уровень стресса. Рекомендую вам успокоиться посредством простейшей дыхательной практики.
Андрей закрыл глаза и мысленно посчитал до десяти.
— Так, ты хочешь сказать, что твои расчёты верны? – уже спокойно начал рассуждать он.
— Да.
— Но между измерениями прошло несколько секунд? Огромное звёздное скопление не может переместиться на пятнадцать парсек на такое короткое время.
— В космосе нет объектов, которые бы не находились в движении.
— Она ещё и умничает! – воскликнул Андрей. Тут расстояние до плеяд снова изменилось, показав новое значение в сто сорок два парсека. На сей раз число оставалось неизменным в течении тринадцати секунд.
— Это что за бобуйня? – только и смог выдавить из себя Андрей, когда Плеяды вернулись на место.
— Пиндосы, сэр?
— Какие ещё… что происходит-то? – недоумевал студент.
— Нет данных, — не поняла вопрос Валя.
— Так, тут твориться что-то непонятное. Продолжай наблюдение и фиксируй все изменения. Быть такого не может.
Следующий «прыжок» Плеяды сделали уже через семнадцать минут.
— Сто тридцать шесть парсек, — уведомила Андрея Валя.
— Интересно как долго это продлится? – Андрей замер перед дисплеем и не отводил от него взгляд. Он сидел тихо, стараясь не шевелиться. Будто на лекции.
Так прошел час.
     У него затекли спина и шея. Устав сидеть в напряжении, и практически не моргая, он решил оторвать взгляд от экрана, потёр шею рукой. Ему захотелось пить.
— В этот раз долго. Сообщи, когда расстояние опять изменится, — приказал он Вале и отстегнувшись от кресла поплыл в невесомости в грузовой отсек.
В следующие семь часов ничего не произошло.
Андрей ждал изменений и больше ни о чём не думал. За это время Валя сверила с каталогом ещё несколько тысяч объектов, и предложила сменить точку обзора, но эта идея была отвергнута в весьма грубой форме. Вскоре антенна станции «Гиппарх 2» приняла сигнал со станции «Альсеона» находившейся на орбите Плутона. Усталый и озадаченный Андрей увидел на экране улыбающееся лицо своей одногруппницы Светланы.
— Привет. Чего такой помятый?
— Ничего. Тут какая-то ерунда с этими Плеядами.
— А что с ними не так?
Андрей замолчал. Некоторое время он решал, стоит ли рассказывать о «прыжках», а потом решил рискнуть и рассказал всё, что с ним приключилось. Света несколько секунд молча смотрела на него, а потом засмеялась.
— Ты ничего умнее не придумал? Думаешь, я историю не знаю?
— Ничего я не придумал, — обиделся парень.
— Ага, летит на станции с таким именем и ещё думает, что я в его сказку поверю.
— Чего ты? Причём тут имя?
— Да хватит уже, шутник. Будто я про парадокс Гиппарха не читала. Кстати, а что это за объект рядом с тобой?
— Объект? А это, — вяло отозвался студент, — ещё один транснептуновый планетоид из пояса Койпера.
— Ага, вижу в каталоге. Только номер. Ещё не назвал?
— Нет и…
Тут Света быстро застучала пальцами по клавиатуре, и вскоре вместо номера у планетоида появилось имя «Король Ночи».
— Блин, ну ты чего? – расстроился и обиделся он одновременно. – Это же мой планетоид! Я его нашел! Я должен был его назвать!
— А нечего всякие глупые истории рассказывать, и несколько часов клювом щёлкать, — усмехнулась она.
— Я с тобой после такого разговаривать не хочу, — категорично заявил он, и прервал связь. В его душе кипела целая буря эмоций. Да как она посмела так сделать? Тем более без его разрешения!
— Новое изменение в наблюдении. Расстояние до Плеяд составляет сто восемнадцать парсек, — оповестила его Валя.
— Ну, наконец-то. Кстати, Валя, а про что там Светка говорила? Что ещё за парадокс Гиппарха?
— Файл не найден.
— О! Ещё прыжок! Ровно сто сорок парсеков! Это точно какая-то бобуйня!

Чаша Бытия

Глава 1  Гончарный круг

Как месяц в свое полнолунное время,
Блистая, росло драгоценное семя.

Росло, чтоб исполнить свое назначенье,
От солнца в нем были и мощь и свеченье.

   Орлан зашёл в кабину и, повернувшись, сел в кресло, вдвинув  ранец в выемку спинки. Стекляные половинки двери лифта замкнулись. Кабина пошла вверх по монорельсу в шахте, вырубленной в горе, набирая скорость.

   Провожающие и телекинетики опустились на пол, устремив взгляды вслед возносящемуся лифту. В зале вибрируя,  отражаясь от кварцевых, покрытых пластинами слюды стен, усиливаясь в резонаторах поплыла, нарастая, поднимаясь вслед уносящейся вверх кабине, плотная, сдерживаемая до необходимого часа, волна телекинетической энергии.

   Перед глазами Орлана поплыли картины, изображённые на подсвеченной стене уходящей вниз шахты. На них искусники отобразили историю цивилизации Орлана, начиная с времён Последней Войны и ухода уцелевших под землю.

   Под звуки дутавор из полых костей слонов, мелодию скорби и смерти, дарящую надежду своей непрерывностью и печалью он, отрешившись от происходящего, рассматривал, узнавая глубинами проснувшейся памяти Рода,  первые пещеры в которых выживали Отцы и Матери, первые шахты, выдолбленные в узких, только на то, чтобы мог пройти один человек, проходах.
 
   Мелодия сменилась, проплывали, заполненные обретшими надежду и смысл лицами, первые Залы Любви, первые Благодарственные Собрания, украшенные резьбой по камню, освещённые Чашами Огня.

   Вот, сменяя темные помещения первых лет показались, освещенные фосфоресцирующими аквариумами Первые Уюты Разрешения, первые дети рождённые в Матери, спасающей сохранивших жизни от чёрного неба, от омертвелой, расплавленной Поверхности.

   Герои, построившие жизнь, были изображены за своей работой, за своим подвигом.

  Плавящие металл, разведывающие источники тепла, преобразующие и усовершенствующие орудия труда, учителя, лекари, танцоры, философы, дающие пищу и уход – их воодушевлённые лица, знакомые с первых уроков в гимнассии, вглядывались в лицо Орлана, наполняя его душу гордостью за свою цивилизацию.

  Орлан видел, переживал мысли, чувства и память тех, кто отдавал силы, труд и жизнь для того, чтобы не погасло пламя Разума и Жизни на планете. И когда двери лифта открылись в кабине пилота дисколёта, из него вышел человек, инициированный мистерией подъёма на подвиг.

  Человек без малейшего изъяна в сердце, человек достойный того, чтобы самому создать Вселенную.

  Орлан сел в кресло пилота. С изображения на экране на него смотрело лицо жены.

— Я жду тебя, Орлан. Возвращайся скорее. Мы все ждём, — Сита улыбнулась Орлану и её лицо исчезло с экрана.

   Теперь на нём осталось только схематическое изображение места старта  с дисколётом и траектория приближающейся струны. Вот они совместились, вспыхнув, и Орлан потянул на себя рычаг.

  Дисколёт взмыл, столб энергии, вырвавшись из ствола шахты устремился за ним в космос.

__________________________________________________________________________________________________

   «Колесница Громовника»  застыла на Ладони Индры — в сорока километрах от поверхности обратной стороны Луны.

   Корпус вибрировал, заряжаясь потоками струны. И уже показались лучи Солнца. Рама мысленно произнёс заклятие ориентации знамени и сеть Агни , отделившись от поверхности корабля распустилась огненным цветком, подобным восходящей заре, вбирая энергию излучения Ра.

   Внезапно лучи Ра поблекли и исчезли. Рама приблизил изображение  зеркала Веды и увидел несметное, как облако саранчи, полчище чёрных точек нескончаемой тучей огибающих край Линзы.
 
   Змеи ракшасов приближались, не включая излучатели, надеясь подкрасться ближе к виману. Луна загудела ифразвуком, поворачиваясь, повинуясь заклятиям Равана, готовясь принять, сконцентрировать, и ударить по «Колеснице Громовника»  смертельным сгустком плазмы.

   — «Пора. Вперёд, орлы Супарны!» — отдал приказ Рама.

   Вокруг облака приближающихся змей, выбрасываясь из невидимости, выдвигая крылья и срываясь в форсаже, закружились орлы воинов Вайнатеи, уничтожив в доли секунды треть врагов.  Туча вспыхнула — змеи выпустили пламя плазмы в сторону линзы Луны.

   Сгусток плазмы, собранной концентратором, понёсся к «Колеснице Громовержца», однако энергии и скорости оружия не хватило для того, чтобы нанести удар по виману. Рама  просто увёл корабль с Ладони Индры, обогнув Линзу и завис над поверхностью Геи.

   Он физически ощущал напряжение пространства. Равана, скрываясь в ночи , в тёмной материи, готовил, невидимый и неуязвимый, новый удар.

   И, не колеблясь более, потому, что Равана, ослеплённый страхом и местью, стал призывать  Ужас Хаоса, Рама  встал, покинул навигаторный мостик и подошёл к огромной массивной , состоящей из пяти элементов двери отсека Брахмастры.

   «Колесница Громовержца» висела над  великим океаном, над которым уже всходил солнечный диск.

   Рама, сидел в позе лотоса, погружённый в мантру самообладания и концентрации, изгоняя из сердца неуверенность, тревогу и  страх. Он искал сердце Равана.

   И сердце Равана открылось ему.

   И он увидел в сердце Равана Ситу, а в сердце Ситы себя. И ослабло намерение Рамы и услышал он хохот Равана и увидел как вспухает огнеными пузырями пространство вокруг корабля.

— Рама,  зачерпни чашу бытия вокруг себя! Может быть, получишь помощь, — услышал он  голос Колесничего. И, на сколько хватало сил, Рама зачерпнул чашу.