Средь лесов дремучих да болот топких, закрыты от людей добрых заставами да заборами в железе колючем, раскинулись земли Кощеевы.  Не страшны Кощею ни яд, ни смрад, что губят люд простой, во владения его забредший. Звери чуднЫе да страшные – все-то его слуги, служат верою и правдой, не за совесть, а за страх – кто не угодит Кощею или ослушается, того казнит он на месте страшной казнью. И хоть слуги все вовсе нелюди, а помирать-то и нечисти неохота, потому и послушны воле владетеля.
Полны у Кощея кладовые богатствами и чудесами, что земля его исправно родит, сияют они всеми красками и во мраке ночном, и при свете дня. Глядит на них Кощей – не наглядится, не нарадуется, и за каждым самоцветом у него присмотр, и каждое чудо сочтено. А как пересчитает добро, так идет к отраде своей – Красной Бурюшке. Живет она в высоком тереме, в терем тот нет Кощею хода. Вот встанет он к ней под окошко и зовет:
— Выходи, Бурюшка! Выходи, зазнобушка! Будем петь да плясать! Вволю потешимся!
Буря Красная окно приоткроет, сама не покажется, только молвит:
— Обожди, друг сердечный. Не в чем мне к тебе выйти, подол у сарафана нового не подшит, а старый — так никуда не годен.
Постоит еще Кощей, подождет, да и опять пойдет владения свои оглядывать. А бывает, что и охотой  надумает себя потешить или в картишки перекинется с кем из слуг, кто посметливее. И снова к Бурюшке:
— Выходи, Красна Бурюшка! Полно взаперти сидеть!
Наконец, выйдет к нему зазноба. И начнется у них веселье, да такое, что от их плясок да смеха земля гудит-трясется, самоцветы в кладовых в дребезги разлетаются, и небо пеленой багряной идет. Вот натешутся, нарезвятся – Буря Красная снова в тереме своем затворится и сядет за шитье-рукоделие наряд новый придумывать. А Кощей кладовые спешит оглядеть: что там с его богатством нынче стало, много ли ущербу, да есть ли прибыток.
Так-то и идет время. Только случилась однажды с Кощеем беда. Прилепилась к нему хворь – серая тоска. Поначалу и не заметил её Кощей. Вот обходит он свои кладовые. Глядит на самоцветов сияние, да только нет на душе радости, будто не на сокровища смотрит, а на серые булыжники. Решил поохотиться, да понял вдруг, что зверье само под стрелы подставляется ему в угоду – не замечал того прежде. И в карты со слугами перестал играть: ясно вдруг стало, что не из глупости, а из страха они ему всегда проигрывают. Разгневался тогда. Все-то развлечение и осталось, как казни новые придумывать, да и то быстро прискучило. Глядит Кощей на свои руки, а все они пятнами серыми пошли. Над лужей склонился, на отражение свое смотрит, а не видит. Только тень серая еле-еле на глади водяной угадывается. Что же делать? Как от хвори избавиться? У кого совета спросить? Поспешил Кощей к Красной Буре, встал под окошко и зовет:
— Выходи, Бурюшка! Помоги, зазнобушка! Захворал я шибко!
Буря окошко отворила, глянула на Кощея да ахнула:
— Ах, беда-то какая! Вот беда! Да есть у меня снадобье. Обожди, друг сердечный. Скоро выйду к тебе, омою водицей заговоренной.
Вышла из терема Красная Буря и стала Кощея водицей заговоренной омывать, поцелуями жаркими лечить. Наполнился Кощей прежней радостью, пустился в пляс, а с ним и зазноба его. Да только едва-едва закончили веселье, и ушла Буря в терем, как тоска серая исподволь опять Кощея принялась одолевать. Уж и ядами страшными он её травит, и огнем синим прижигает, да мало толку. Опять спешит Кощей к Буре, опять зовет помочь, а она окошко отворила и молвит:
— Видно, не по силам мне тебя вылечить, друг сердечный. Но можешь ты судьбу попытать, попросить помощи у лекаря, что на самом краю твоих земель живет среди болот.
Кивнул Кощей согласно, мол, ведаю о таком лекаре. Поклонился Буре в пояс:
— Благодарствую за совет добрый, Красна Бурюшка! И вправду, спрошу у него совета, —  и отправился в путь до края своих земель.
Идет Кощей, на земли свои глядит – вот владения-то какие. Только нет с того ни радости, ни грусти: похвалиться-похвастать богатством и не перед кем. Разве что только перед лекарем… Долго ли, коротко, добрался Кощей до самого края своих земель – болота топкого в тумане да смраде. Углядел избушку и махнул рукой. Дрогнула избенка, сваи гнилые из болота выворотила и пошла к Кощею. Дошла, потопталась немного, чтоб сваи снова в болото ушли, и замерла, будто тут её и построили. Хотел Кощей в избу войти, подступил к двери, да передумал её открывать – увидал колдовским своим зрением, что вход-то в избу один-единственный, а выходов – великое множество, вот и поостерегся. Да и лекаря там нет, видать, бродит где-то. Сел тогда Кощей на болотную кочку и принялся ждать. А пока ждет, надумал прошлое свое повспоминать. Только ничего-то и не получается. Вроде как всегда он Кощеем был, а все же теплится где-то глубоко памятка, будто и прежнее что-то есть, бессмертия не касаемое: небо синее,  птицы пестрые, солнышко жаркое, ярче стократ Кощеевых самоцветов…  И от памятки этой еще злее тоска серая грызет, еще гуще смрад болотный кажется, а просторы земли — постылыми и нищими.
Заслышал Кощей шаги лекаря, а нет воли навстречу подняться, так и сидит, понурив голову. Подошел лекарь и спрашивает:
— Почто ко мне пожаловал? Я мертвым не лекарь.
А Кощей в ответ:
— Кто же тогда помочь мне может? И совета спросить не с кого, и руки наложить на себя я не в силах, потому что Бессмертный. Может, знаешь ты, где смерть моя?
Сел лекарь рядышком, призадумался. Думал-думал и говорит:
— Не может мертвый умереть, только живой. А жизнь твою земля эта забрала, значит, в ней и смерть. Твари болотные как-то сказывали мне, будто временами прорастает в твоих владениях один цветок. Листья и стебли вовсе неприметные, а цветет и вовсе едва заметно: маленький и лепестками серый. Тот, кто срывает его, радостью жизни в полноте всей вдруг наполняется на краткий миг, а после рассыпается в прах. Коли не убоишься такой участи, то сорви цветок заветный. Больше ничем я помочь тебе не в силах.
Сказал так лекарь и  поднялся в свою избу. Та задрожала как зверушка, выдернула сваи и пошла вглубь туманных болот. А Кощей встал с кочки, огляделся и хотел слуг своих позвать, чтоб сыскали ему цветок заветный, да передумал: слуги-то у него все глупые-неразумные, сорвут еще не ровен час, чтоб ему принесть. Вот и решил сам искать.
Так и ходит Бессмертный с той поры по своим владениям, не столько на самоцветы любуется, сколько под ноги смотрит в поисках Цветочка Серенького. Случается, что находит, тогда срывает и на краткий миг становится живым. А миг тот – всего-то вздох перед смертью. Кричит тогда Кощей от боли предсмертной и от радости, что боль ту чувствует. Так кричит, что слышно его крик по всем владениям всем, кто в них есть:

…………….Сталкер Семецкий
Смерть 12.00 нападение снорков
Агропром…………………………….

— и немедля рассыплется в серый прах, из которого вновь  восстает, потому как Бессмертный.
Полны у Кощея кладовые богатствами и чудесами, что земля его исправно родит, сияют они всеми красками и во мраке ночном, и при свете дня. Глядит на них Кощей – не наглядится, не…

…………..Сталкер Семецкий
Смерть 10.30 стычка с бандитами
Свалка……………………………………

нарадуется, и за каждым самоцветом у него присмотр, и каждое чудо сочтено. А как пересчитает добро, так идет к отраде своей – Красной Бурюшке. Живет она…