Слабый шум вывел старика из состояния полудремы. Он с трудом (мешало толстое одеяло) перевернулся на своей кровати с бока на спину и посмотрел на запертую дверь своей маленькой комнатушки. По ту сторону слышались отрывистые и резкие возгласы: похоже, его невестка снова переругивалась со своим сыночком.
— Ты должен пойти! Не смотри на меня так! Дедушка просил: он хочет рассказать тебе сказку.
— Не хочу я его сказок! Он все выдумывает, а ведь он правда там был!
— Дедушка хочет тебя увидеть. Он ведь... Все, я ничего не знаю: быстро заходи!
Прошлепали удаляющиеся шаги, а потом дверь отворилась и в комнату зашел темноволосый мальчуган лет пяти. Надувшиеся щеки, сморщенный носик на круглом лице поначалу вызвали у старика слабую улыбку умиления, но она исчезла тут же, как только глаза мальчика выпучились, а сопение смолкло. Он боялся. Боялся того, что левая нога старика застыла углом и, казалось, не желала сгибаться, а также того, что одеяло скрывало отсутствие правой.
Дедушка тяжело вздохнул, потом указал рукой на кресло, стоящее возле кровати и, разомкнув слипшиеся губы, проговорил:
— Садись, внучек. Я хочу рассказать тебе сказку.
— Ты снова придумаешь. Все твои истории — враки. Но почему ты не можешь рассказать правду? Ты же был там, — сказал мальчик, запрыгнув в кресло.
— Уверяю тебя, история, которую я сейчас расскажу — правда. К сожалению.
— Ну ладно.
Старик поглядел на приготовившегося слушать малыша, собрался с силами и начал свой рассказ:
— Прошло уже много лет с тех пор, как Финист ясный сокол отправился в космос. Ты и сам знаешь, сколько приключений выпало на его долю: сражения с космическими пиратами, нахождение неизвестных планет, гонка по поясу астероидов и многое другое. Похоже, что Финист уже и забыл, что являлся когда-то "обычным" сказочным персонажем. Немудрено, ведь его переполняло столько ярких ощущений: волнение, любопытство, риск, задор. Он на своем маленьком кораблике летал по всему космическому пространству и жил припеваючи.
Но вот, пока еще далеко впереди, он заметил нечто, что мгновенно заставило его вспомнить о том, кто он есть на самом деле. Его корабль быстро приближался к черной дыре.
Она притягивала все, а от нее уйти не могло ничто. Финист понял, что уже давно попал в поле действия дыры и не успеет развернуть корабль. Он понял, что у него остается время только на то, чтобы решить, каким он в нее попадет. Он очень боялся, но можно ли было назвать его трусом? Финист решил, что без страха нет храбрости, так же, как без молодости нет старости. Это придало ему сил.
Финист сохранял полное спокойствие, когда его маленький кораблик начал погружаться в этот ужасный водоворот.
За время рассказа мальчик несколько раз менялся в лице. Он напряженно думал и, похоже, пришел к правильному выводу, потому что спросил:
— Дедушка, ты приближаешься к черной дыре?
Старик едва видно кивнул.
— Но почему... почему ты никогда не рассказывал мне такие же настоящие истории? Ведь ты был там! — мальчик кивнул в сторону черно-белой фотографии в деревянной рамке, которая стояла на тумбочке.
Старик тоже посмотрел на фотографию. На ней были запечатлены два человека в скафандрах, но без шлемов. Позади них возвышался космический корабль. Космонавты улыбались и махали руками. Внизу различалась крупная подпись: "Ваське Финистину от верного друга и товарища!".
Старик отвел взгляд и задал себе тот же душераздирающий вопрос "почему?", однако ответить на него вслух ему смелости не хватило.

..Я невольно вздрогнул, протер глаза и покосился на хронометр: в томительном раздумье над задачей, которую дал мне Иван Царевич в рамках очередного тестирования на профпригодность, прошло больше получаса. И вот ведь гад, — Царевич в смысле, —  наверняка самую сложную для меня выбрал: отомстить людям. А за что и каким образом — пофиг дым. Главное — страшная мстя. Тьфу ты, месть...
В голову лезли самые разные мотивы, при том что один был страшнее другого, но ничего веского и серьезного пока не попадалось. И когда, сидя на мягком диване, глаза мои опять начали слипаться, по голове будто обухом ударили, так резко я вскочил, крепко держа за хвост удачную мысль.
Что может быть страшнее власти? Когда у власти находится не только Царь, — или Президент, какая разница? — а еще и палата министров, много-много мэров и так далее. Ведь собравшись вместе, вся эта абсолютно аппатичная ко всему масса начинает думать. И придумывает новые законы.
Так случилось и год назад. На одном из собраний, эти толстые дяденьки, именующие себя министрами, — да и слово то какое, заморское! — ввели в действие новый закон, распространяющийся на всю Русь-матушку: "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию". В результате меня, Кощея Бессмертного да и всех героев сказок и мультфильмов выселили. И ни куда-нибудь, а прямиком на Луну, чтобы народ морально не разлагали. А что мы сделали такого?! Ну подумаешь, лягушку поцеловал! Так ведь это ритуал такой, магический. Не чмокни я лягуху, не было бы у меня Василисы, жены моей. А теперь вопрос: при чем тут зоофилия?! А Кощей что сделал? То, что его смерть в игле, это метафора. Какая к черту наркомания?! Так нет же: виновен и точка!
Я зло выругался на Царевича, на власть в целом, — а заодно и на Василису, которая после отказа на предложение о помощи с ее стороны обозвала меня шовинистом и убежала в комнату, — после чего расчесался и пошел за идеями к Кощею Бессмертному — нашему профессору и моему лучшему другу. Да, когда-то мы враждовали, но кто старое помянет, тому глаз вон.
Выслушав меня, старик одобрительно покачал головой и замолчал, о чем-то размышляя.
— Есть у меня одна идейка, — спустя несколько минут размышлений лукаво сказал он. — Это легко и вполне осуществимо. В общем, слушай...
— Кощей! Да ты гений! — Радости моей не было предела. Настроение в миг улучшилось и даже космос, чья бездна виднелась за окном лаборатории, теперь казался не таким черным и депрессивным.
— Тогда приступим? — Полуутвердительно спросил он. Видимо, самому не терпелось привести план в действие. Засуетившись, старик нажал черную кнопку интеркома и сказал: — Ильюша, зайди ко мне.
С тихим шипением огромные створки двери разъехались в строны и в кабинет вошел Илья Муромец — лаборант.
— Побудь пока с нами, — приказал ему Кощей. — Во время эмм... Эксперимента может понадобиться твоя помощь.
Илья угрюмо кивнул и стал в сторонке, глядя то на меня, то на старика-профессора. Мне всегда было интересно: за что выселили его, Муромца? Не пьет, не курит, ведет здоровый образ жизни. Неужто подумали, что стероидами принебрегает? Хотя да, такая машина...
— Что пошлем на Землю в качестве "подарка"? — копаясь в шкавчике с разнообразными колбами спросил Кощей.
— Метеорит, — сказал я, не подумав. Но старик, видимо, принял мои слова всерьез и послал Илью в соседнюю лабораторию за каким-то образцом под номером  А-484—17—39. Впрочем, противиться я не стал.
— Осталось выбрать пункт назначения и я открываю пространственное окно, — сказал Бессмертный и дернул рубильник на одном из трансформаторов. Потом подошел к пульту управления и принялся вводить какие-то данные.
Тем временем вернулся Илья Муромец, держа в руках булыжник размером, наверное, с КАМАЗ.
— Принес, — сообщил богатырь и, чуть смутившись, добавил: — Только я его ударил случайно. Об потолок, когда поднимал. Тут на боку трещина пошла...
— Ничего страшного, не рассыпится, — оборвал Муромца Кощей. — Ты с городом определился, Иван?
— Да, — твердо ответил я. — На Москву его. Прямо в здание госдумы, или что у них там?
Кощей принялся объяснять Илье, что от него потребуется. С умным видом богатырь впитывал информацию, и на вопрос профессора: "Ты все понял?" уверенно кивнул.
— Тогда хорошо, — потирая руки, — вернее костяшки, — сказал Кощей и обратился ко мне: — Иван, ты стань возле этой кнопки. Когда Ильюша запустит метеорит к Земле, ты сразу же жми на нее, чтобы пространственное окно закрылось и нас не засекли спутники. Понял?
— Да, — ответил я и положил ладонь на кнопку.
— Поехали! — Задорно крикнул профессор Бессмертный и дернул рубильник.
Ярко вспыхнуло, громко хлопнуло и прямо в центре лаборатории появилось пространственное окно, с переливающимися разноцветными краями. За туманными границами этих самых краев был виден смазанный шар Земли, нашей голубой планеты. Когда Илья Муромец размахнулся, чтобы запустить метеорит на Москву, во мне колыхнулось что-то наподобие жалости. Ведь кроме министров, могут пострадать и ни в чем не повинные люди. Однако я отмел ненужные эмоции, — негоже особисту переживать, — и, как только богатырь метнул наш "подарок" в сторону Земли, нажал на кнопку.
— Нас не засекли, — весело улыбаясь выпалил профессор. — Но есть и плохие новости: Ильюша промахнулся. Не в Московское здание госдумы метеорит угодит, а в озеро, где-то под Челябинском. К тому же, развив сверхузвуковую скорость и войдя в атмосферу Земли, наш "камешек" уже раскололся на три части.
— Ну и ладно, — пожал плечами я. — Так, может, и лучше. Хоть не пострадал никто... Надеюсь.  Спасибо тебе, Кощей. В который раз выручаешь. Пойду к Царевичу на поклон, докладывать о выполнении задания...

"Третий день полёта".
— Нет, ну это уму непостижимо! – Кощей Бессмертный смахнул кипу глянцевых журналов с пульта управления. – Василиса, я тебе сколько раз говорил – не нужно оставлять свои личные вещи на капитанском мостике, для этого у экипажа есть личные каюты?
Василиса Прекрасная, внимательно рассматривая свой красивый носик в зеркальце пудреницы, поморщилась.
— Послушайте, капитан, ведь вы прекрасно знаете, что я совмещаю должности штурмана и модели и являюсь лицом самых брендовых косметических компаний нашей планеты. Причём, делаю это превосходно, вам не кажется? Но если вы, пытаясь ущемить мои женское право на личную жизнь, просто мстите мне за вчерашний день, когда я вас отшила, то я буду жаловаться, так и знайте.
У Кощея даже и челюсть задрожала от такой наглости.
— Василиса, да как вам не стыдно! Я всего лишь остановил вас в коридоре, чтобы посоветоваться насчёт выступления на Марсе, когда приземлимся.
— Да, но вы почему-то выбрали для этого полночь, когда коридор был тихим и пустынным.
— Да вы, да вы… — Кощей несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь найти подходящие контраргументы, но как раз в это время на капитанском мостике появилась Баба-Яга.
Она, строгая и пожилая, держалась уверенно и её глаза, скрытые за толстыми линзами очков, как кинжалы прошили сначала Василису, а уже затем принялись за Кощея. Капитану всегда было не по себе от взгляда штатного врача их дружного экипажа. Тем более, что пуританские взгляды Бабы-Яги на распущенность нынешней молодёжи во многом осложняли жизнь будущих колонизаторов Марса в течение всего полёта.
— Вы что-то хотели?
— Да, капитан. Вы, как старшое должностное лицо, должны прекратить это безобразие.
— Позвольте, что случилось?
— Я за свою жизнь многое повидала, но чтоб вот так, без знакомства с родителями и священных уз брака…
— Да что стряслось-то? – Кощей начинал терять терпение.
— Иван-царевич, ваш старпом, этот нахальный молодой человек… В коридоре… С Царевной-лягушкой… Они…
В голове Кощея метеором пронеслась идиотская картина, что же там на самом деле происходило, но постарался отогнать шальные мысли прочь.
— Что они делали, вы говорите?
— Они… — Баба-Яга замялась и налилась ярким пунцовым цветом, словно свежий помидор. – Целовались.
Василиса хмыкнула.
— Яга, я постараюсь принять меры, — как можно убедительнее проговорил Кощей, стараясь сохранять серьёзный вид.
— Уж постарайтесь, капитан, — Яга поправила очки и вышла, закрыв за сбой дверь.
— Вот карга старая, везде свой нос суёт, — едва слышно проговорила Василиса, виртуозно поправляя свой маникюр пилкой для ногтей. Кощей решил оставить этот выпад без внимания, потому что зазвонил интерком.
— Капитан слушает.
— Ой, онучек, сынок наш пропал, нигде не можем найти, уже и в трюм лазали и по сусекам, и по углам смотрели… Нигде нет, — Бабка и Дед были в своём репертуаре. – Он на обед не пришёл, совсем про стариков забыл.
— Бабушка, успокойтесь, как только он появится, я сразу же скажу, чтобы он вам перезвонил.
Кощей отключил связь и посмотрел на Василису.
— Кстати, а где это на самом деле Колобок? Что-то я с утра его не видел.
Василиса пожала плечами:
— Явно не с Царевной-лягушкой целуется, там Иван-царевич в обиду не даст. Вот где настоящий мужчина. А здесь издеваться над одинокими, красивыми женщинами только и могут.
Василиса обиженно отвернулась.
«Чёрт знает что!» — подумал про себя Кощей, вспомнив любимое выражение своего образованного и высоко эрудированного приятеля, который остался на Земле.
В этот момент на капитанском мостике появилась радистка Лиса. Её хвост, казалось, стал ещё пышнее, а изумрудные глаза загадочно сверкали под искусственными лампами дневного света. Она устроилась в своём кресле, достала платочек, вытерла рот, напомадила губки и, одарив загадочной улыбкой всех присутствующих, вся погрузилась в работу.
У Кощея ёкнуло сердце. Кажется, он заметил на её губах следы хлебной крошки.
«Да чтоб тебя, а ведь только третий день полёта!» — плюнул в сердцах он и позвонил в машинное отделение.
— Горыныч, я тебя слёзно прошу, переходи уже на вторую космическую.
— Но, капитан, я и так после первой почти выдохся…
— Напрягись, голубчик, напрягись, а то, чуют мои кости, добром этот полёт не закончится.
— Есть, капитан!

Горыныч активировал форсаж и подмигнул своему закадычному другу Колобку:
— Твой ход, дружище. Капитан пока тебя не хватился.
И шахматная партия продолжилась.

Первый полет.   
Комиссию создали быстро. Возглавил ее лично царь Горох, хоть в ауродинамке он ничего не понимал, но не доверять же весь процесс расследования, а потом и создания новейшего оружия жене младшего сына. Была бы хотя бы баба нормальная, а то лягушка лягушкой. Нет, девка-то она, конечно, красивая, статная, и в народе зовут ее «Премудрой», знать, головастая. Но, вспомнить, где ее Иван нашел — тьфу сраму-то сколько — на болоте, отмыл, одел, обул, в люди вывел, а она «Премудрая». И катастрофа вся эта по ее вине произошла. Приспичило, видите ли, девку в космос улететь, на звезды смотреть. Что из дворца вид плохой? Или здесь, в царстве-государстве номер три десятка девятом, делать больше нечего? Вон аппозиция как распоясалась, скоро у самого дворца будет митинги и шествия организовывать. И с соседями обстановка напряженная, особенно с этим Гвидом из три десятка второго. Не, Гвидон – молодец, с аппозицией быстро разобрался. А ведь как разобрался. «Недоволен ты чем, али живется плохо, али мысли свои вольные некуда деть – так на войну тебя сразу, в интересах царства-государства за номером три десятка вторым».
Задумался царь Горох, а ведь лихо Гвидон со смутьянами разобрался. Голова сосед – ничего не скажешь. Теперь все сидят в его государстве ниже травы тише воды, носы бояться высунуть, даже вон сколько министерских кресел пустуют – некого вешать Гвидону. Скоро царь-государь заскучает, опять войной на кого-нибудь из соседей пойдет. В гороховом же государстве: то митинги, то шествия, то пиры с балами, а то научные ассамблеи. На одну, из которых, и собрался весь свет научной мысли со всего мира. Даже Кощей бессмертный прибыл, Соловей-Разбойник разбойничать перестал – тоже в науку подался, Змей-Горыныч из своей резиденции в семи палатах прибыл. Кощея-то, понять можно, инвестиции инвестировать приехал, Соловей тоже – оружие современное прикупить, а вот чего Змей выполз, совсем неясно, да еще эти иностранные роботы-андроиды зачем пожаловали?
Василиса, эта лягушка Премудрая, не унималась на своей ассамблеи, все какие-то бумаги показывала, макеты демонстрировала. Да так красочно у нее все получалось, что убедила Гороха отправить на ее корабле беднягу Колобка к звездам. Малыш не сопротивлялся, хотел мир посмотреть.
Корабль по чертежам соорудили быстро – вся мировая научная элита на ассамблеи была. Запихнули в машину эту Колобка и подожгли бочонки с порохом – подумать только, годовой запас пороха всего царства-государства Горохова. Громыхнуло так, что сосед Гвидон с палат своих царских свалился, напялил походную шапку и в чем был, то есть в шапке походной, и помчался вешать оставшихся министров, что «значится, конец света проморгали». Змей-Горыныч со страху взревел, огнем плюнул, взлетая, половину забора сжег, что царство Гороха от государства Гвидона отгораживал, и улетел Змей, быстрее корабля Василисенова к себе в семи палатие. Соловей-Разбойник заикаться стал, а Кощею хоть бы что:
— Вот это петарда, — заявил старик и под шумок стал к жене старшего Горохова сына, той, то из бояр, приставать, рассказывать, что во времена сотворения мира петарды были куда мощнее.
Бедный Колобок в то время выходил на «околоземную – как обозвала ее Василиса – орбиту», а царь Гвидон уже собирал войска для полномасштабного вторжения, как вдруг, ровно через сто восемь минут после старта, прямо с неба под ноги царя свалился раскаленный кусок металла, а не него – блин. И только по радостным глазам этого блина, народ честной поняли, что им оказался первый космонавт – Колобок. Шуму началось, ученые забегали, стали друг перед другом талмудами трясти, доказывать, кто из них, в чем и где просчитался. Только царь Горох смекнул, что к чему, быстренько взглянул на заикающегося Соловья-Разбойника, перелез через забор к государю Гвидону и молвил, придав себе самый торжественный вид, подняв палец вверх:
— ЭЭЭ не, царь мой дорогой Гвидон, так не пойдет. Смотри, как беднягу Колобка сплющило. Так что пойдешь ты на меня войной, соберешь роту Емель на печках, а я тебя с «около земной орбиты» кораблями закидаю.
Почесал Гвидон голову свою: «Что же это делается-то, действительно, Колобка в блин сплющило, жаль, что министра по странным делам еще в позатом году повесил, так нечего было к девкам приставать, а потом на разный там странный дух ссылаться, а так есть возможность проверить, как эти духи в царстве теней живут. Пойду еще кого-нибудь повешу». И повесил – главного строителя, что забор государственный не правильно построил. «Значится, денег из казны себе в карман положил».
Так Василиса предотвратила очередную войну, но никто «спасибо» ей не сказал, по Колобку только лиса плакала, а Горох комиссию создал, чтобы по результатам ее работы правильно космические аппараты применять против соседей, естественно.