Таверна гудела, как растревоженный улей. Еще бы: не каждый вечер удается посмотреть на магическую схватку двух подвыпивших студов из Университета Чародейства. Бел и Бял, братья-близнецы, не отрывая друг от друга взглядов и держа соперника за отворот рубахи, не глядя азартно чертили левитирующими мелками большой и малый круг защитные круги, тетра и секстаграммы, а также попутно выводили золотыми чернилами дополнительные оградительные знаки.
Маленький и невзрачный студ по имении Гапот, в круглых очках-велосипедах, принимал ставки, умудряясь при этом беспардонно жульничать и откладывать в отдельный мешочек не только медяшки, но и полновесную серебряную монету.
Напряжение росло, гомон все усиливался, с минуты на минуту должны были вспыхнуть огненные облака, перевитые змеистыми молниями. Отложив в мешочек двадцатую монету, Гапот счастливо улыбнулся и приложился к почти опустевшему меху с хорошим  шестилетним вином. Несмотря на хмельные пары, он продолжал прекрасно соображать, выгодно отличаясь этим от остальных своих товарищей. Поэтому, именно он первым заметил опасность и успел убрать мешочек с монетами под мантию, а от горы денежных ставок на столе отгородиться «стеной молчания».
На пороге таверны стоял, уперев руки в бока, чернобородый мужчина в красно-золотом камзоле преподавательского состава университета. И недобро смотрел на висящих в воздухе посреди нечистого заведения студов своего университета.
— Так вот чем вы занимаетесь вместо прилежной медитации! — мощным голосом сказал незнакомец, и обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. — Ну что ж, посмотрим, чему обучиться сумели за три года. Если до полуночи вы не появитесь в стенах высокой школы, завтра же каждому будет выписано разрешение на лечение скотины по всей стране. Отдохнете пару лет от науки, а там посмотрим!
При первых звуках голоса бородача в таверне установилась гробовая тишина. Бел и Бял потеряли концентрацию и рухнули на пол. А ученый маг злобно усмехнувшись, взмахнул плащом и скрылся за дверью.
На улице было холодно. Трое студов, кутаясь в тонкие плащи, нерешительно стояли  между высоких сугробов и у порога таверны и с тоской смотрели в сторону темных шпилей высшей школы магии, хороши видневшихся в темноте на фоне поднимающейся луны.
— Думаете, наложил проклятие на дорогу? — неуверенно спросил Бел, пытаясь сквозь магическую линзу разглядеть опасные руны, начертанные прямо на снегу.
— Можешь не сомневаться, — мрачно ответил Бял. — Не узнаю в упор этих кривулин. Жалко, что плохо соображаю, можно было бы провести ускоренный чар-анализ и синтезировать универсальный деблокатор. Гапот! Может наведешь на меня протрезвление? Хотя бы временно!
— Ага, — сказал Гапот. — Вот меня бы кто сперва протрезвил. А то чуть уйдет концентрация, и останешься на всю жизнь таким как сейчас. Вечно веселым и расслабленным.
— Что делать? Я же вижу неизвестную руну поперек дороги, хоть и нарисованную очень криво. Он же не зря сказал про учебу — явное проклятие!
— А с какой он вообще кафедры? — спросил Бел. — Может хоть вид проклятия для начала определим?
— Не помню, — все так же мрачно сказал Бял. — Но где-то я его точно видел.
— Раз прохода нет, — решительно сказал Гапот, — а времени все меньше, пойдем в обход.
Найдя решение, студы взбодрились духом и даже попробовали нестройными голосами затянуть веселую песню. Перебравшись через покосившийся плетень, утопая по пояс в снегу, они кое-как выбрались на соседнюю улицу и бодро припустили к холму, где высились здания университета.
— Стойте, — сказал Бел, останавливаясь пред мостиком, перекинутым через незамерзающий ручей. В темноте над поверхностью воды бродили зеленоватые силуэты. — Вот он где проклятие наложил!
— Я ничего не чую, — сказал Бял.
— Ну подумай сам, — снисходительно принялся объяснять Бел, — где еще поставить такой блок, который нельзя было бы просто обойти. А ведь он хотел нас наказать!
— Я согласен с Белом, —  слегка покачиваясь на нетвердых ногах заявил Гапот. — Надо сотворить мост в стороне от главной дороги.   
Заклинание не было сложным, и вскоре все трое осторожно шагали по ажурному высокому мостику, сотворенному, почему-то, из красной древесины и кости. Внизу журчала черная вода, над головой сверкали звезды, а на той стороне — рукой подать — виднелись ворота университета.
Чернобородый ждал их у входа.
— Ну, спасибо необидчивым духам, вернулись, — проворчал он.
— Да, — с вызовом ответил Гапот, — и все твои проклятия не помогли!
— Какие проклятия?! — опешил чернобородый. — Я отлично швейцаром работаю без всяких там проклятий. А вот утром пришлось бы писать для высшего совета объяснительные про то, как ректор и два декана, решили вспомнить молодость и приняли «микстуру прошлого».
— Что за бред? — удивился Гапот, оглядывая себя. — Хотя, кажется я начинаю что-то припоминать...
— Не обманешь! Мы видели твою руну возле таверны! — выкрикнул вдруг Бял.
— Руну? Так это я... эта, — смутился бородач, — по нужде малой сильно захотел. — А до сортира через сугробы лезть поленился.

В деревню решили не заходить – Гирюк сказал, видел там красные плащи, много. А жрать охота, сил нет. Хоть снова бери и кого из своих режь. Но шайка подобралась такая, что без боя никто не дастся. Не будешь же шуметь у людишек под носом? А еще эти морозы! Хорошо хоть снег валит – следы заметает сразу.
Пошли по окраине, пару собак прихватили. Не человечина, конечно, но хоть кишки не ссохнутся. Только брат вождя — Железного Кулака, не возвращался. Ну и эльф с ним! Нам же больше достанется! А у меня еще одна причина имелась не ждать Трурма. Я сильнее Железного Кулака, сам в вождях бы ходил, но против них с братом шансов не было.  И мой сломанный клык, за который и ношу свою кличку, тому доказательство. Но уж теперь я наверстаю! Только вот в лес вернемся – и отведает Кулак моих кулаков, а мой желудок – его печень.
Оказалось, рано я радовался. Трурм вернулся, и не просто так. Чела в мешке принес и ящик эля.  Такой закуси все обрадовались, я даже забыл о своей вражде. Но того, как Кулак довольно на меня зыркнул, не пропустил. Мол, опять, Клык, обломался? Ниче, потом сочтемся.
С добычей мы отмотали от деревни на пару миль, и теперь собирались попировать.
— Фу, Трурм старое мясо принес! – выругался Гирюк, глянув на добычу.
Человек и правда оказался стариком. Седые волосы, борода. Жесткая жратва.
— Кто попался – того и взял, — обернулся к нему брат вождя. – Ладно, Гирюк, можешь не жрать. Я вижу, ты до собачатины большой охотник. Вот и пользуй!
Остальные заржали. Обычный расклад. Ничего лучше не принес и вякаешь – сиди голодный.
— Не ешьте меня, я невкусный! – закричал старик.
Тут уж и я заржал вместе со всеми.
— Смешная жратва, — занес Железный Кулак над стариком меч.
— Я вам вместо себя двух молодых девчонок дам! – взмолился старик. – И золота!
Конечно, мясо молодой девки – это не стариковские кости и жилы. И желтый металл – тоже хорошо. Но Трурм усмехнулся:
— Чел врет! Мы его отпустим – а он сюда красные плащи приведет!
— А то мы сами не поняли, — огрызнулся я. Просто для того, чтобы другие видели — обо мне не стоит забывать.
— Не нужно отпускать! – упал перед нами старик. – Я сам вас к ним приведу!
— Во дела! – удивился я. – В деревне же плащи засели! Решил нас на них навести?
И вытащил свой тесак.
— Не в деревню! Они на окраине живут, одни, от деревни далеко! – затараторил старик.
— Это уже интересно, — прорычал Железный Кулак.
Все согласно закивали головами.
— Но голодными не пойдем! – вставил свое слово Гирюк. – Давайте ему хотя бы ноги отрежем!
— Ноги отрежете – мне не жить. Тогда ничего говорить не буду! – понял старик, что мы у него на крючке.
— Лады! – кивнул головой Кулак. – Сожрем собак, элем зальемся – и за молодым мясом.
Все согласно взревели. Старика можно и на потом оставить.
Пара собак на такое количество рыл – что медведю мышь. У меня на лапах столько пальцев нет. Правда, два на правой я давно потерял, потому мой счет всегда отличался от счета других. Но все равно нас было много. А эль на голодное пузо сильно шибанул в голову. Все развеселились, полезли драться, и стало даже не так голодно и холодно.
— Харэ! – рявкнул Кулак. – Закуска ждет!
Идти было весело.
— А че, девок сожрем – айда, выпустим плащам кишки? – предложил  Урс.
Обычно идеи тупого Урса никто не слушал. Но тут все согласились – пузо набьем и пойдем!
Мелкие гоблины вообще страх потеряли. Стали кричать, как совы, стрелять из луков по Луне, убежали к деревне и сломали ограду на одном из крестьянских полей. В общем, хорошо шли.
— Во, тута! – ткнул пальцем дед в неприметную нору на пригорке. Если б не дым из трубы, то и не разглядеть. Дорога к хижине была чистой — ни частокола, ни цепных псов. Легкая добыча.
Всей гурьбой ринулись вперед. И чела прихватили – а то ненароком сбежит, а нам на дорогу еще мясца надо.
А дальше все не так как-то пошло. Взметнулся вверх снег,  упала пара гоблинов, потом повалился Урс, Трурма что-то подбросило вверх. Я не сразу смекнул, что вся поляна перед  норой усыпана ловушками. Капканы, петли, самострелы. Вот Фаррх повалился, брызнув темной кровью на снег, рядом Хыргу снесло башку. Я упал на месте и не шевелился. Остальные не такие умные. Тупой Железный Кулак выхватил свой меч, заорал. Хоп – и тоже на дереве повис, как и братец.  Только меч внизу об камни звякнул.
Двери избы открылись. На пороге стояли две молодые самки в белых рубахах.
— А вот и папа пришел, — хищно улыбнулся сзади старик.
Гирюк хотел прикончить чела, но у него не вышло. Дед неожиданно прытко отскочил в сторону.
— Они гадкие! – скривилась одна из самок. – Я не хочу!
Вторая толкнула ее вперед:
— Ешь, что дают!
И тут же их морды стали вытягиваться и обрастать шерстью.
Только сейчас я понял, почему они жили далеко от людей. Дед, обернувшись большим белым волком, откусил голову Гирюку и бросился на остальных.  Самки-оборотни тоже кинулись всех рвать. Но Сломанный Клык не дурак. Я не стал сражаться с ними, не стал метаться и кричать, а незаметно откатился назад и сначала медленно, потом все быстрее побежал. Когда ушел уже далеко, разозлился: «Демоны! Теперь нужно искать другую шайку».